Я закатила глаза, молясь всем богам, чтобы не сорваться.
– Ну не съест же он меня. И раз артефакты не опасны, то не о чем волноваться. Разве не так?
Хранительница источника прикусила губу. На её полупрозрачном лице разглядеть мимику было особенно сложно. И эмоций я от мёртвой ведьмы не чувствовала.
– Хорошо, идите. Я буду неподалёку и вмешаюсь, если что.
Я кивнула и обошла призрачную ведьму. Всеобщая паранойя начинала нервировать. Поскорее бы Пруст проверил Марко, чтобы все успокоились.
– Тёмных ночей, лин Ведари, – громко поздоровалась я, чтобы привлечь внимание бессалийца. Он сидел, поджав под себя ноги, и сжимал в кулаке деревяшку. Обычную ветку, недавно сорванную с дерева.
– Лина Амелия, – студент расцвёл улыбкой и тут же заблагоухал мятой. – Какая встреча. Извините, я так глубоко нырнул в источник, что совершенно вас не услышал.
– О, нет-нет, всё в порядке, я ненадолго. Лин Сокол просил передать, что допрос под венцом правды отменяется. Артефакт украли прямо из дворца Верховной.
О, я рассчитывала на эффект неожиданности. Медленно втянула носом воздух и прислушалась к ароматам. Появится ли что-нибудь, кроме мяты? В клане часто говорили “на воре и шапка горит”. Если Марко причастен к исчезновению венца, то что-то в нём обязано щёлкнуть и отразиться в виде запаха. Злорадства, например, торжество. Но студент расстроился.
– И вы пришли сюда только ради этого?
Аромат корицы соперничал с мятой. На мгновение полностью его заглушал, но потом влюблённость побеждала разочарование. Марко заёрзал на холодной земле и поднял на меня пронзительно-голубые глаза.
– Я надеялся, что смог покорить ваше сердце рассуждениями об агностицизме. Нет? Что ж, в академии тоже не получалось. Девушки не очень-то меня привечали. Признайтесь, лина Амелия, я кажусь вам занудой?
– Нет, что вы, я сама часто пропадала в библиотеке и с удовольствием читала научные трактаты. Но до ваших знаний мне, конечно, далеко.
– Не принижайте свою начитанность, – наморщил он лоб и встал на ноги. – Редкая девушка в наши времена вообще за книги берётся. Не хочу никого обидеть, но у большинства в голове каша из желаний вкусно есть, спать на шёлке и никогда не работать. Не трудиться. Развлекаться, развлекаться.
“Только не шёлковое бельё, – вспомнились мне слова Ксанира. – Оно противно липнет к мокрому после близости телу”.
– Не знаю, может быть, вы и правы, – смущённо откашлялась я, – но когда растёшь в семье директора академии, то развлечением кажется тайком прочитанный анатомический атлас с рисунками репродуктивной системы мужчин.