Яша не появился и на следующий день. Леля была уязвлена.
Не позвонил, не предупредил...
На другое утро ноги сами привели ее к Яшиному дому. Она вошла в подъезд. Яша жил на первом этаже. Нужно было преодолеть четыре ступеньки. Всего-навсего. Леля долго стояла перед ними, прижимая к груди сумочку и покусывая накрашенные губы. Кто-то спускался по лестнице, она взялась за перила, но ноги не шли. В конце концов она рассердилась: "Пора вытравить из себя бабу!"
Леля толчком открыла обитую войлоком, с оборванной клеенкой, дверь. Не дослушав соседей, постучалась к Яше.
Он читал газету, сидя на диване, обтертом, продавленном -- "ложе для одногорбого верблюда, -- позднее смеялась Леля. -- В выеме можно пристроить горб..."
Яша повернул к ней лицо. Антрацитовые глаза его стали такими, как тогда в читальне...
Не колеблясь больше, Леля подошла, и присев рядом с ним, поцеловала его.
Теперь ей чаще всего вспоминалось именно это.
И потом... разве не ей... не ей... посвятил он!.. -- Она вспоминала беззвучно шевеля губами:
В моей квартире, тесной и пустой
Она такой сияет красотой,
Как будто бы в жилище дикаря,
Какого-то сармата или скифа
Спустилась Эос -- юная заря...
Разве не ей посвятил?!
Леля терлась мокрым лицом о ковровую тахту, забывшись, восклицала горестно, на всю квартиру:
"Как он смел! Как он смел после этого!.."
Вечером снова заглянул Рожнов. Он ездил до тех пор, пока Леля не сказала в сердцах: "Репей!" и -- потянулась за своим плащом.
Сейчас ей было все равно куда идти, ее можно было увести даже в цирк, где ее всегда чуть мутило, не столько от запаха пропитанных конской мочой опилок, сколько от острот у ковра.
На улице все было на месте. Решетка забора. Каменная калитка. Шаровые фонари. Жизнь шла своим чередом. А у нее?
Леле стало страшно. Она вдруг явственно представила себя старой девой и непременно "кошатницей", которая отвращает студентов от литературы тошнотворной фразой из учебника: "Декаденты были гнилостным продуктом брожения и разложения..."
-- Леля, Лелечка! -- услышала она сзади испуганный голос Рожнова, -Куда ты?!
Леле очень хотелось побыть одной. Перебежав площадь, она свернула к набережной. Ей стало жарко, она распахнула плащ. Но и холодный влажный ветер с реки не успокоил ее.
Рожнов настиг ее на такси. Усадил рядом с собой.
На мутной, с нефтяными пятнами, воде колыхался белый частокол мачт. Возле узкой, лебединой чистоты яхты, под двумя парусами, что-то кричал, смеясь, аспирант Юрочка. Он пританцовывал на мостках, махал руками. В своей спортивной майке и светлом пиджаке, наброшенном на плечи, он был похож на спортсмена, который только что установил рекорд.