— Я один раз Насте изменил. Как-то так получилось. Она не знала.
— Жалеешь об этом?
— Не знаю. Никогда об этом не задумывался, пока сейчас разговор не зашел.
— Меня убивает, что дети год с ней общались, а я не знала.
— Так ты знала, но не хотела что-то менять. Противно с ним спать не было? Получается, что вас трое в кровати лежало.
— Мы и не спали. Одну кровать делили, но не спали в том плане, в котором вопрос, — ответила я. — Запеканка вкусная, но пить охота.
— Компот?
— Давай.
Аркадий даже вставать не стал. Тарелки закинул в раковину. Кастрюлю с компотом взял с разделочного стола. Все это он делал с невозмутимым лицом.
— Устал?
— Я хочу тебя поцеловать.
— Смеешься? — покосилась я на него.
— Серьезно. Я хочу тебя поцеловать. Чего-то несколько часов думаю только об этом.
— Обойдешься.
— Знаю. Мы слишком мало знакомы, — сказал Аркадий, приобнимая меня за плечи. — Но хочется.
— Мне сейчас не до поцелуев. Еще немного и в истерику впаду.
— Истерику? Никогда не думал, что их можно программировать: останавливать или запускать по своему желанию.
— Истерика — это всего лишь выплеск эмоций, которые никому не нужны. Плакать нужно, когда никто не видит.
— Я тебя понял, — отпивая моего компота, сказал Аркадий. Он был слишком близко. Это немного нервировало. Алкоголь разошелся по крови. Обида на Гришу давила на сознание. Я была в таком состоянии, что готова была совершать глупости. Но от них отгораживало понимание, что в квартире слишком много народу. За стеной Павел, который мог в любой момент пройти мимо кухни.
— Кеш, не надо, — попросила я, когда он специально коснулся костяшками пальцев по моей щеке.
— Больно?
— Не место и не время.
— А когда это место и время наступит? — улыбнулся он. Глаза только не улыбались. — Ладно тебе ломаться.
— Ломаться? — А это было обидно. Я попыталась его оттолкнуть, но только крепче сжал меня за плечи, лишая возможности пошевелиться. — Отпусти!
— Расслабься, — прошептал он, наклонясь к моим губам. Вторая его рука легла мне на грудь, начиная ее мять. Хватка ослабла. Я смогла рукой нащупать кружку с компотом.
— Отпусти!
— Тихо, моя хорошая. Всего лишь поцелую, — пробормотал он, опуская руку мне на бедро. Похоже он совсем голову потерял. Душно. Противно до какого-то отвращения и страшно. — Это всего лишь поцелуй.
— Кеш… — моя попытка захлебнулась. Он полез ко мне в рот языком. Я схватила кружку и ударила его ею. Брызги компота окатили нас двоих. Аркадий резко меня отпустил. Звон разбитого стекла. Я вскочила на ноги. Бежать некуда. За спиной окно. Каждое движение отзывалось болью. — Не подходи.