Он сел рядом. Я тут же подвинулась к стене. От холодной стены неприятно прошлись мурашки по коже. Пришлось отодвинуться от стены. Алик спокойно смотрел на мои передвижения по кровати и молчал. Мне стало не по себе. Вначале к горлу подошел комок. Неприятный, тяжелый комок, который никак не получилось сглотнуть. Затошнило.
— Не надо так на меня смотреть, — попросила я.
— Почему?
— Мне плохо от твоего взгляда. Тошнит.
— Пить меньше надо, — сказал Алик.
— Да чего ты знаешь!
— Расскажи, так узнаю.
— Мне плохо.
— Не надо было пить. Тогда не было бы плохо.
— Возьми чай и оставь меня в покое. Завтра я уйду.
— Теперь обиделась, — он усмехнулся, но кружку забрал.
Мне было обидно. Тут он угадал. Я повернулась к стене и закрыла глаза. Опять полились слезы, которые я утирала краем пододеяльника. Его рука легла мне на голову. Ладонь прошлась по волосам. Ласково. Даже нежно. От неожиданности я замерла. Что-то в этом было неправильно, но приятное. Тишина. Иногда я всхлипывала, но плакать уже не хотелось. Это как дождь, который вроде еще идет, но гроза закончилась. Остались лишь ее отголоски, но гроза ушла. Оставалось ее лишь проводить и продолжить жить дальше. Пусть на душе и была пустота.
Становилось теплее. Холод в душе проходил, зато его место занимала пустота.
— Мне страшно, — прошептала я.
— Не бойся.
Он отошел в сторону. Я опять вздохнула и плотнее закуталась в одеяло. В голове была пустота. Закрыв глаза, я попыталась уснуть. Алик лег рядом. Забрался под одеяло.
— Не надо.
— У меня второго одеяла нет. А я замерз. Чувствуешь? — спросил Алик, забираясь рукой мне под кофту. Он действительно замерз. — Терпеть не могу мерзнуть.
— Извини.
— Спи. Сам вписался.
Я хотела возразить, но только уютнее устроилась в кровати и уснула.
Кошмар. Что-то неприятное. Страшное. Я заплакала. А казалось, что все наладится, и гроза пройдет.
Алик спал. Я выбралась из кровати, чтоб пойти умыться. Еще и алкоголь гулял в крови. Тошно. Плохо. Обидно. Но хочется жить. Гроза прошла. Почему-то я это понимала.
— Надо завтра уходить, — прошептала я.
— Куда? — спросил Алик, заходя в туалет. Похоже я его разбудила. — Завтра будешь меня лечить. Я простыл.
— Может и я простыла.
— Не думай свалить. Я тебя лечу, а ты меня.
Стеснения он не испытывал. Так ведут себя любовники, которые вмести ни один год, а не люди, которые почти друг друга не знают. Он толкнул меня плечом, чтоб отодвинуть от раковины и помыть руки.
— Тебя не учили…
— Я хотел ссать. Ты любуешься в зеркало. Опять думаешь о какой-то хрени. А у меня температура. Я должен ждать? И откуда такая скромность, когда я тебя видел всю.