Первого, кого я увидела, придя в себя, был Тиврелий Паркс. Он с озабоченным видом склонился надо мной.
— О, жива, — улыбнулся особоуполномоченный.
— Не дождетесь, — ответил за меня Зяма. — Скажите, господин-который-вместо- работы-прохлаждается-в-лесу, а то, что при вас разбрасываются смертельными проклятиями, это в порядке вещей? Я, конечно, всех нюансов ваших методов не знаю, но поймать одну старуху вы не можете.
Улыбка превратилась в оскал:
— А мы и ловили. На живца.
— Рыбак из вас так себе, — не растерялся хомяк. — Ваша щука ушла.
— Зато мы точно убедились, что Милене нужна Иви.
— Да вы просто гений, — всплеснул руками фамильяр. — И что вы с этой ценной информацией делать собрались?
Но сладкую для ушей перепалку пришлось прервать. Отряд Паркса помогал навести порядок, приводя людей в чувство, переворачивая опрокинутые телеги, собирая разбежавшийся скот.
Кристоф из-за того, что ко мне его не пустили, все так же мрачно охранял тыкву. Кстати, она и победила. А когда разобрали свалку с овощами, под ней нашли молодого человека, которому я предсказывала судьбу. Его лицо симметрично украшали два фингала.
Кузнец молча вручил старосте мешочек с деньгами. Так же молча он стащил меня с Фиалки и поставил перед Пахомом.
— А этих зачем с собой притащили? — недовольно поинтересовалась деревенская власть, кивая на «особиста» со стражей. Конкурент все-таки.
— Не поверите, — притворно вздохнул Зяма, — сами приехали. Говорят, воздух у вас в Бздыжниках сладкий, а люди отзывчивые.
Кристоф с каменным лицом обошел дядю по широкой дуге, чтобы взять меня за руку и увести подальше от надоевшего представителя рода Паркс. Между родственниками еще на ярмарке началось переругивание, которым мы наслаждались до самого конца поездки. Даже флегматичная Фиалка принялась нервно фыркать от постоянного зуда.
Неожиданно у блондинчика обнаружились зубы. Даже, можно сказать, клыки. И сюрприз в первую очередь был для дядюшки. И кто остался в этом виноват? Правильно, злокозненная ведьма. Зяма, выслушивая обвинения в мой адрес, от умиления вытирал несуществующие слезы.
Я в перепалке не участвовала и на провокации не отзывалась. А лишь тихим незлым словом поминала и жесткое седло, и тряску на лошади. У меня болело все. Не до глупых истерик мне.
И когда Кристоф заявил о несогласии использования его ведьмы в качестве сомнительного червяка, и спорить не стала. Хотя вяло удивилась, с чего вдруг отношения в стиле «это мой маг» перешли в «это моя ведьма».
Меня потащили в сторону избушки. Маг шел уверенными широкими шагами, я ковыляла, прихрамывая, за ним, и переживала, как бы не споткнуться, а то он так погружен в себя, что и не заметит. А ехать лицом по земле вслед за блондинчиком я не горела желанием. Сзади, в шагах десяти от нас, с упорством маньяка и независимым видом шел Тиврелий. Несмотря на позднее время, из-за заборов то тут, то там высовывались заинтересованные моськи жителей. Пришлось приосаниться и попробовать шагать ровно, не ставя ноги колесом. А то сейчас это больше похоже на конвоирование ведьмы.