Жадный рот беспощадно поглощал меня, язык вылизывал, будто я действительно оказалась в лапах животного, и стоило ему, бесстыдно разведя мои бёдра, нырнуть глубже, мне показалось, что я переступила какую-то совсем запретную грань и назад уже не вернусь.
─ Нет… Так же нельзя! ─ пыталась остановить его, но всё моё смущение потонуло в протяжном стоне, когда Рэн начал совершать поступательные движения туда и обратно, помогая себе большим пальцем, кружащим вокруг клитора. Он пульсировал в такт его действиям, а я сгорала от стыда, но бёдра сами подавались навстречу мужчине, неумолимо приближающему меня к финалу. И когда я забилась в его руках, зверь не остановился.
Моя агония всё продолжалась, и я даже не заметила, как Рэн в это время полностью обнажился, приковав мой взгляд к своему естеству, гордо вздыбленному до самого живота. Он тотчас заметил, куда я смотрю, гулко сглотнув, и всё понял сразу.
─ Я постараюсь, чтобы больно было недолго, ─ успокоил он, чуть нахмурившись.
Но мне было плевать на боль — я хотела её больше, чем он мог подумать, только говорить я об этом не стала, чувствуя себя опоённой зельем. Я откровенно любовалась им, наблюдая за тем, как напрягается каждая его мышца, когда Палач вновь оказался надо мной. Его губы блестели от моего желания, и он облизал их, издав низкий рык, похожий на урчание кота, отдавшийся в каждой клеточке моего тела.
─ Ты вкус-сная, ─ прошипел он, окончательно вгоняя меня в состояние полнейшего опьянения.
В промежность упёрлась его обжигающая твёрдая плоть, Рэн потёрся ей, распаляя сильнее, и я шире развела бёдра, без слов умоляя закончить мои мучения. Ещё немного помучив, он ворвался в меня беспощадно, как варвар, который просто взял первую попавшуюся женщину в завоёванном государстве, и боль показалась мне невыносимой. В первый миг я даже попыталась оттолкнуть его, но это было уже невозможно, и я сжала зубы, терпя огненные вспышки внизу живота.
─ Сейчас… ─ обещал он, лаская губами шею и невесомо порхая пальцами по клитору. ─ Почти всё, Ная.
Первая боль и правда начала тихо отступать, сменяясь необычным ощущением наполненности, приносящим слабые, едва ли уловимые приятные ощущения, но стоило Рэну начать снова скользить внутри, меня пронзило острым удовольствием. Я откинула голову, подставляя шею под новые, яростные поцелуи, и Палач решил, что можно больше не сдерживаться. Вонзился резко, выбивая из меня вскрик, а потом ещё раз и ещё, работая бёдрами, и это было что-то дикое, необузданное — как зверь, которого нельзя контролировать — можно лишь отпустить на свободу. И Рэн отпустил.