Мальчишка ошарашенно смотрел на незнакомую ему женщину, вытворяющую странные вещи. Ему она казалась именно женщиной, потому что разница в возрасте была вдвое. Он не понимал, чего она хочет от него.
– Ты счастлив, влюблен, можно сказать, – продолжала Аврора ворчать, – а он раз – и не узнает тебя. Представляешь, еще несколько недель назад он сочинял стихи твоим глазам и клялся в любви. Звал с собой на край света, но лишь бы вместе, а потом просто не узнал.
– Так не бывает! – крикнул ей Богдан, словно испугавшись упасть вместе с психической.
– Мо-ло-дец, – проговорила по слогам Аврора, – а потому все было обманом. Все, ему были нужны всего лишь деньги. Как мелко! Он мошенник, представляешь! – почти кричала Аврора, словно пыталась этот факт доказать маленькому глупому мальчику. – Как жить дальше, как? Все, мне почти тридцать, принца не случилось, и я дожилась, что какие-то альфонсы уже разводят глупую тетку на деньги. Мне в этом даже самой себе признаться стыдно. Так что я с тобой на раз, два, три. Кто там у тебя должен был понять? – спросила Аврора, между делом всматриваясь в темную воду реки. – Два. Какая-нибудь отличница или, наоборот, оторва с последней парты?
– Я говорил про маму и про отчима, – тихо произнес Богдан, но Аврора услышала его признание слишком поздно. Слово «три» слетело с губ, и она, поскользнувшись босиком на мокрой от брызг палубе, не успела затормозить и прыгнула с теплохода, в последний момент отпустив руку мальчишки.
Сон III
11 января 1905 года
Клиника Кнорре
Город Рига, улица Паулуччи, 15
Сон отпускал медленно, а может, это и не сон вовсе, может, это уже границы другого мира. Эта мысль заставила собрать все свои внутренние силы и открыть глаза. Полностью это сделать не получилось, не хватало даже всех сил, собранных в кулак. Но даже через полуоткрытые ресницы было видно встревоженное лицо Саввы. Он, видимо, увидел, что она пришла в себя, и нежно взял за руку.
– Тише, тише, моя милая, – говорил он почему-то шепотом, – не напрягайся, тебе нельзя. Тебе нужны силы, чтоб справиться с болезнью.
Мария, как смогла, улыбнулась своему другу, чтобы дать понять, что она слышит его. Перитонит отнял все силы, иногда Марии Андреевой, покорительнице мужских сердец, приме театра, казалось, что она проиграла, но приехал Савва, и все встало на свои места.
– Врач, милая моя, у тебя лучший, и он мне непременно обещал, что ты скоро поправишься, – говорил Савва по-прежнему шепотом. – Я договорился, и из Берлина тебе уже с оказией привезли самые лучшие лекарства.
Она не сомневалась, что самые лучшие. Савва был человеком слова, если уж брался за что-то, то обязательно доводил это до конца и всегда выигрывал.