— Нет.
Яра села следом.
— То есть ты все же против наших отношений… — убито произнесла она.
— Нет, — качнул головой Григорий. — Но сначала я попрошу разрешения встречаться с тобой у твоего отца.
На несколько секунд установилась тишина, а потом Яра спросила дрожащим голосом, в котором Григорий уловил эхо надвигающихся слез:
— Это как будто я вещь, и вы договариваетесь о том, кому ею владеть?
Этого еще не хватало. Он тяжело вздохнул.
— Это как будто ты самое ценное, что у меня есть, и я не хочу все испортить. Поверь мне, так будет лучше.
Яра все-таки всхлипнула.
— Ты не находишь странным, что мы будем заниматься сексом с разрешения моего отца? — непонятным ему тоном спросила она.
— Яра! — взвыл Грач. — Боги! Ты это специально, да?
— Да, — ответила она. — Но мы теперь вместе, да? И мы будем это делать, правда? Просто скажи мне.
Она наклонилась вперед, и в ее глазах отразились уличные огни.
Григорий в полной мере ощутил, что значит гореть в аду. Ему нужен был не просто холодный душ. Ледяной. Ванна со льдом. Январская прорубь. Нырнуть и больше не выныривать. От ее взгляда лихорадило сильнее, чем если бы он начал раздевать ее.
— Ответь, Гриш, — снова попросила она шепотом. — Скажи мне, что это так и что все случится.
Григорий тяжело сглотнул. Внутри бушевал пожар. Яра гипнотизировала его взглядом, приближаясь все ближе и ближе, по миллиметру, но неотвратимо, словно была хищником, наконец обнаружившим свою жертву и теперь готовым броситься в любой момент, только вот подберется еще чуть-чуть. Она наклонилась вперед, уперлась руками в матрас, перенося на них вес, приближая свое лицо к его.
— Скажи мне, — выдохнула она, ее дыхание опалило ему губы, и Григорию казалось, что он слышит сумасшедший стук ее сердца. Или это было его?
— Скажи мне, — продолжила Яра, — что ты сделаешь это. Что не пойдешь на попятный. Что я снова окажусь в этой постели. С тобой. Что я смогу дотронуться до тебя. Скажи мне.
И он снова не сдержался.
Два месяца он ненавидел себя за тот поцелуй в коридоре. Поцелуй, каждое мгновение которого осталось навечно запечатлено в его памяти. Горячие нетерпеливые неумелые губы. Ее прерывистое дыхание. Ощущение тонкой талии в его руках и ребер, по которым прошлись ладони. И то, с какой готовностью она отозвалась, как взлетели ее руки, обнимая его за шею, как тонкие девичьи пальцы судорожно ухватились за его волосы. Тем вечером он не выпил ни капли спиртного, но это и не нужно было, он был пьян ею. И то, что он смог отпустить ее, было чудом.
Он помнил счастливую улыбку, озарившую ее лицо, когда он отстранился. И то, как она поблекла и исчезла, когда Яра поняла, что продолжения не будет.