Дни шли, а мне так и не удалось предпринять ни единой попытки, чтобы найти ее. Я уже совсем отчаялся и в один из поздних вечеров снова поехал к ее дому. Конечно же, надеялся увидеть ее, шестое чувство подсказывало мне, что она должна появиться сама. Она не может скрываться так долго, недели достаточно.
Каково же было мое удивление, а вместе с тем обида и злость на нее, когда я увидел такси и ее выходившую из машины. Не теряя ни минуты зря, подошел к ней и хотел сжать в охапку, как скучал по ней, но сдержался. Я по-прежнему был зол на нее. И как только увидел ее виноватые глаза, молящие о прощении, мой гнев ослаб. Она и сама понимала, что натворила глупостей, сбежав и оставив меня. Нам нужно было многое обсудить поэтому я сказал ей сесть в машину.
Но в машине, вся злость и обида вышли из меня, с такой силой, что, вспоминая, становится стыдно. Это сейчас я понимаю, что вел себя как идиот. Накричал на нее. Но и меня можно было понять, я не находил себе место, как запертый зверь в клетке метался и переживал за нее.
Потом она расплакалась и извинилась. Но к тому, что потребует расстаться, был не готов и категорически не согласился. Она не имела права решать за нас. Я даже не успел толком объясниться, как она впала в истерику. Ей не нужны были мои извинения. Она, как заведенная твердила одно и тоже, что причина в ней и постоянно извинялась. Теперь уже моей главной задачей было успокоить ее, разговоры оставил на потом. И она позволила мне прижать ее к себе, не отталкивала и вскоре заснула в моих руках.
Это сейчас я знаю, почему она извинялась. Саша раскаивалась за содеянное, что бросила меня без объяснений и заставила чувствовать меня виноватым. Только причина паники была в ее прошлом, а не в моих действиях. И она не хотела больше тянуть и мучить меня, понимая, что дальше у нас близости не выйдет. Ей было проще закрыться с грузом своего ужасного прошлого и просто расстаться со мной. Так она думала, будет лучше для нас обоих.
Но я не собирался сдаваться, а отвез ее к себе домой, пока она спала, в надежде поговорить обо всем утром. Так она не сбежит от меня и нашего серьезного разговора.
Ночь была тяжелой. Я был свидетелем ее приступа. Сначала я испугался внезапного крика посреди ночи, а когда включил свет и увидел, как она бьется в агонии своего кошмара, хотел помочь хоть чем-нибудь, но не знал чем. Я разбудил ее, чем напугал еще больше. Она была похожа на безумную испуганную девчонку, ожидающую, что на нее набросятся и растерзают. Я пытался успокоить ее, но она рвалась домой, кричала и плакала.