– Ах вот как? – в голосе мадам послышалась заинтересованность. – Так ты тот кухонный парень и есть? То есть, ты – Виталя? Ну, тогда, считай, нам продолжает везти.
– Ну да, – ответила за Ольфа Ника. – Теоретически. Но вы ведь мадам Мелисса…
– Я не мадам Мелисса, – перебила его она.
– А кто же? – в ужасе предвкушения, застыла Ника.
– Дурак ты, Виталя. Всегда слабо соображал. Тройной обмен делали же. Я Марина, дебил!
***
Первым желанием Ники было вцепиться ногтями в своё лицо, оккупированное теперь душой Маринки. И вторым желанием. С трудом удержав себя от этого порыва, Ника молча сглотнула слюну, подождала и опять, не в состоянии сказать ни одного слова, сглотнула слюну.
Прекрасно понимая, что расцарапанное лицо окажется у её замечательного, похищенного тела, Ника обескураженно молчала, совсем не понимая, как поступить дальше.
– Чего замолчал? Обалдел? – ехидно поинтересовалась Маринка. – Ну ничего, тут бы мозги поехали и у людей покрепче тебя.
– А где мадам Мелисса, – наконец смогла вымолвить Ника. – С ней что?
– Где, где, в гнезде? – отмахнулась Маринка. – С королем сейчас возится.
– А что с ним?
Маринка злобно плюнула в сторону и, погремев цепью, сообщила:
– Напоил его этот дурак виконт, а слабак-король и рад нахлебаться. Вот ведь незадача. Сама бы себе пощечин надавала. Я же коньяк с этой дурой и передала, чтобы ей пусто было.
– Вы про кого? – всё так же осторожно поинтересовалась Ника, боясь сбить поток откровения, идущий от Маринки.
– Про Нику твою дебильную! Как она всё испортить может! Даже не собираясь это сделать. Дар у неё. Под ногами мешается, крыса противная… Так бы и размазала бы её о стенку.
– Она еще тут?
– Не тут, не тут, – забормотала Маринка злобно, задумываясь о чем-то своём. – Но мешается как будто и не убиралась отсюда. Тьфу, жаба.
– Вы же вроде подруги были… Не жалко её?
– Ну ты совсем тут прихворал, Виталя. Какие подруги? Рабочее тело вели. Я с унитазом большая подруга, чем с этой тёлкой. Но не досмотрели. Не доработали. Зря на неё с Элей планы строила. Если хочешь что-нибудь толковое получить, должна делать это сама. Вот так. Никому веры нет.
Ника помолчала, пытаясь поаккуратнее выстроить беседу с бывшей подругой.
– А с виконтом что?
– Ничто, как назло. Король отравился, второй день блюёт желчью. А этому хлыщу хоть бы что. И не обвинишь его никак. Король сам, как ребенок, до сладкого добрался… до коньяка этого треклятого. Вода-то хоть тут есть, – поинтересовалась она. – Дай сюда.
Ника, нашарив в темноте кувшин, осторожно передала ей.
– Ох, мерзость... Жабами воняет, – сплюнула та, отпив, судя по журчанию, пару глотков. – И я тоже хороша… Так и влепила бы себе по морде. Расслабилась, думала всё едет по накатанной. А он меня на каком-то дурацком салате спалил. Что за невезуха? Как может еще салат Оливье называться, ну честное слово?