Я плотнее сжала губы, не позволив себе сорваться на возмущенный крик.
Ну да, Дариэлю легко рассуждать. Не он в три года остался круглым сиротой по прихоти высокопоставленного мерзавца, вздумавшего прибрать к рукам состояние семьи. Не он все детство провел по приютам. Не он годами выживал в жестоком мире, где любое благо надо было выгрызать зубами и ногтями.
– Так дела обстоят и в других мирах, – вкрадчиво проговорил Дариэль. – Даритан, Варрий, тот же Нерий… Тицион медленно, но верно продвигает их к процветанию. Не всегда его методы можно назвать приемлемыми и законными, но это обычное дело в политике. Невозможно быть мягким и добрым для всех правителем. Власть надо держать железной рукой. На корню уничтожать саму идею противодействия реформам, иначе это приведет к гораздо большему количеству жертв. Я уверен, что в историю имя Тициона будет вписано огромными и золотыми буквами как величайшего государя всех времен и миров.
Удивительно, но я промолчала и на этот раз. Мрачно взглянула на бокал и все-таки взяла его в руки. Чуть пригубила.
Неожиданно крепкое вино обожгло губы сладостью. Поморщившись, я поставила бокал обратно.
Нет, даританское сухое мне нравится гораздо больше.
– Если бы не трагедия твоей семьи – то ты согласилась бы со мной, – с едва заметным сочувствием сказал Дариэль и демонстративно сделал еще глоток. Взболтал кровавый напиток и добавил, глядя на меня через переливы алого: – Да что там. Где-то глубоко в душе ты и без того осознаешь мою правоту. Мне жаль тебя. Мне жаль мать Луциуса, жаль даже самого Луциуса. Но эти жертвы – ничто по сравнению с всеобщим благом.
– А Вашария тебя не жаль? – с затаенной злостью спросила я. – Твою мать тебе не жаль? Наконец, себя тебе не жаль? Как Тицион объяснил тебе необходимость того, что много лет назад отнял у вас Киоту? Она-то ему что дурное сделала? Или тоже сопротивлялась каким-то реформам?
Дариэля мои слова проняли. Его лицо на мгновение застыло, уголки рта раздраженно дернулись вниз, а янтарные глаза потемнели.
– Моя мать, тем не менее, жива, – ответил он после паузы. – Я уже сказал, что не все решения Тициона мне нравятся. Но он был вправе наказать Вашария, раз тот ослушался его много лет назад и сохранил жизнь матери Луциуса. Согласись, выполни он приказ короля тогда – и сейчас не было бы столько проблем.
Я кисло усмехнулась. Пожалуй, мне стоило молчать и дальше. И без того понятно: что бы я ни сказала, какие бы аргументы ни привела, но Дариэль останется при своем мнении. Ну а я останусь при своем. Просто у каждого из нас своя правда.