– Тринадцать окон, тринадцать дверей, тринадцать комнат, тринадцать детей, – продолжала монотонно повторять Ева. И в то же время в ее голосе слышалась неистовая и безжалостная стихия. – Ты сама выбрала свою, судьбу Франческа. Я отпустила бы тебя. Ты меня не послушалась. Но ты ведь знаешь, что так и должно было быть, правда? – Ее голос произнес твердо и резко, словно прогремел гром: – Шестой этап – два!
Лицо Франчески по-прежнему было бессмысленным и пустым. Глядя вперед, на дорогу и слушая, как когда-то по радио, знакомый, наполненный неистовым жужжанием и ревом звук, она повторяла:
– Тринадцать окон, тринадцать дверей, тринадцать комнат, тринадцать детей, Шестой этап – два.
***
Фабио повезло. Первая же машина, которую он тормозил, остановилась. Он забрался внутрь. Водитель, судя по его возбужденному и окрыленному виду, узнал Фабио еще до того, как тот сел к нему в машину.
Довольно молодой разговорчивый парень за рулем никак не мог прийти в себя от счастья, что к нему в машину подсел сам Фабио Росси. Но Фабио все-таки удалось объяснить ему, что ему как можно быстрее нужно ехать вперед по автостраде, что он пытается догнать свою жену, которая сейчас не в том состоянии, чтобы быть за рулем.
Парень с пониманием ухмыльнулся, наверно решив, что у знаменитого гонщика произошла небольшая ссора с супругой, но, к его чести, завел двигатель, и насколько мог быстро поехал вперед.
***
– Тринадцать окон, тринадцать дверей, тринадцать комнат, тринадцать детей, – шептала Ева, и в ее голосе было что-то змеиное и одновременно – что-то от свистящего шума ураганного ветра, что-то от оглушающего грохота падающей с вершины горы снежной лавины, что-то от грозного шипения океанского шторма.
Ее глаза на миг закрылись: странное облако в небе над автострадой – оно было уже близко.
Ева открыла глаза: обычные человеческие глаза, они были голубого цвета… или лазурного. Она заговорила:
– Ведьма всегда берет то, что хочет, Франческа. Я – ведьма. И мне нужен мой Фабио. Он уже давно мой. С того самого момента, когда я так решила. Ты стала у меня на пути. Тебе нужно было знать, что нельзя становиться на пути у смерча. Тебе нужно было знать…
Автомобиль Франчески летел на максимальной скорости, жужжание и рев в ее ушах становились все громче. Вдруг ее лицо приняло осмысленное выражение, губы задрожали, и рот искривился от ужаса, от осознания собственной ошибки – непоправимой ошибки.
– Что я наделала? Зачем? Отказаться от него… Оставить себе жизнь… Энцо… – ее бормотание было бессвязным, но осмысленным. Она впервые по-настоящему осознала: – Я сама это сделала… Уничтожила… свою жизнь… Энцо… Фабио…