В то время как чувство и воображение действуют в вещах природных, рассудок — в математических, интеллигенция — в богословских, интеллект не образует своей науки. Ведь бестелесная природа, бестелесные формы которой воспринимает постижение, помещается, как сказано, посередине между телом и Богом. У нее есть природные свойства, с которыми она тождественна и которые не могут быть ею воспринимаемы иначе как через отрешение (per abstrahentiam). Есть у нее акцидентальные свойства, которые, будучи отрешаемы и рассматриваемы в их собственной природе, принадлежат более высокому уровню и требуют разумения, которым узревается Бог. Ведь природные добродетели (virtutes), рассматриваемые в своей вышине и истоке, в их природной сущности, суть одно и высшее — начало всего, природа природ, сущность сущностей. Поэтому интеллект отходит частично в природную науку, частично в богословскую. Ведь что есть сущность справедливости, если не Бог, причастность Которому называется добродетелью? Сколько существует разновидностей причастности, столько и видов справедливости. Однако сущностная справедливость — одна: не качество, не акциденция души, но существующая в себе самой, причаствуемая духами, праведными по причастности ей; сии причастности суть справедливости, присущие духам, причем акцидентально.
Бог уловим (capabilis) для всякой вещи; можно быть Ему причастным по Его природному дару и по обладанию (ex usu) Им благодаря этому дару. Может быть Ему причастна всякая вещь относительно сущности, сообразно сущности — относительно соответствующего вида (species), сообразно тому и другому — относительно подобающего обладания. Ведь всё существует, а из этого очевидно, что бытие первично и основоположно во всякой вещи. Ведь то, что не существует, есть совершенно ничто; а когда вещь существует, она удерживается в каком-либо виде, или образе, или форме, благодаря которой она отличается от всякой другой вещи и по природе имеет в себе некий дар. Ведь ничто не существует ради ничего. Очевидно, что эти три вещи присущи всякому существованию, как некие следы высшей сущности, образа и дара, то есть троичности Отца и Сына и Святого Духа. Вечность есть в Отце, вид — в образе, польза — в даре{45}.
21. Так как Бог уловим, как сказано, всё, что существует числом, мерою и весом (ср. Прем. 11:21), способно уловить Божество; однако постепенно и по-разному совершается восхождение от неодушевленных вещей через одушевленность, чувственность и разумность к Его образу и подобию, которое блещет в высшей части души. Как Бог уловим для всего, так душа может уловить всё. Она способна постичь всё (