- И правильно, - возликовал Якоб Шпренгер. - И немцев давно пора вычеркнуть. Узнаю Русь. Истинно русский размах! Слушайте, вы действительно пришли по адресу, вы тот, кого мы так долго ждали. Нам надо сотрудничать, ведь воистину вы, мой мальчик, - бич божий. У вас просто талант к убийству.
- Тебя я убью! - пообещал Юрка.
- Меня? - рассмеялся доктор. - Но я же скончался давным-давно, задолго до вашего рождения, хотя всегда оставался более живым, чем вы, юноша, потому что продолжали жить мои трактаты, мои идеи. Уничтожить меня можно только вместе с ними. Но для этого пришлось бы сжигать все хранилища книг, чистить библиотеки, подправлять историю. Что, впрочем, тоже не исключено, - глаза доктора богословия вспыхнули звездами. - Мне все больше нравится ход ваших мыслей, друг мой. Да, это, пожалуй, поле деятельности не менее просторное, чем сведение корня отдельных наций на нет. Пожалуй, вы правы, национальный признак - не самый надежный. Можно облагодетельствовать человечество иначе, и уцелевшие станут молиться на ваш огненный меч. Вы поглядите повнимательней на этот мир. Он в агонии. Мы присутствуем при акте коллективного самоубийства. Двадцать пять процентов детей - мутанты, сплошные дебилы. Если избавить от них человечество, сколько сиделок и врачей освободится, сколько средств, которых здоровым не хватает. Избавить землю от уродов и сумасшедших, от проституток, гомосексуалистов и наркоманов, от неизлечимых больных и искалеченных в войнах, в гигантских, все перемалывающих машинах индустрии и в автомобильных катастрофах значит, дать оставшимся глоток свежего воздуха. Освободившаяся земля сможет прокормить живых безо всяких извращений, вроде пестицидов, рок-н-ролла, гидропоники и дерьмократии. Только очень важно не допустить половинчатости. Рука, держащая меч, должна быть твердой.
Юрке казалось, что мутный поток слов захлестывает его как волна. Он попытался привстать, но кресло, пока он сидел в нем, словно бы изменилось: чуть сдвинулись подлокотники, в податливости которых руки теряли силу, чуть дальше в глубь кресла отошла мягчайшая подушка. Доктор продолжал свою речь, взмахивая длинными худыми руками, и Юрке представилось вдруг, что эти руки с гибкими пальцами тянутся к его горлу, как жилы разлохмаченного кабеля. Он с трудом справился с собой и прервал Шпренгера:
- Хватит, профессор. Меня интересует теперь только одно; где найти твоего хозяина?
- Так ведь нет никакого хозяина, - раскатился дробным смешком доктор богословия. - Неужели вы все еще не поняли этого? Нет хозяина, есть только слуги. Слуги идеи, слуги порядка.