Ему нужно было вернуть себе способность трезво думать, и лучшего способа, чем долгая изнурительная тренировка он не знал. Когда силы на пределе, мышцы гудят, а инстинкты обострены до предела, все бесполезные мысли уходят. Сейчас именно в этом он нуждался больше всего.
Глава 11
Услышать голос Хасса с утра — не самое большое удовольствие, но зато как бодрит! Сон мигом слетел. Ким скатилась со своего места и вытянулась по струнке, ошалело пытаясь сообразить, где находится.
В шатре. У кхассера. Который стоял так близко, что протяни руку и прикоснешься. Вот только касаться его — последнее, чего хотелось в этой жизни.
— Барахло свое снимай.
Все-таки не удержалась. Вскинула на него изумленный взгляд:
— Как же…
— Вот это наденешь, — он кивнул на одежду, стопкой сложенную на лавке, — а рванину твою сжечь надо.
Ким невольно поправила разорванный ворот, сползавший на полплеча, и кивнула. Спорить все равно бесполезно.
— Помойся. От тебя воняет, — кхассер указал на второй полог в глубине шатра.
Его холодные слова неожиданно задели и обидели. Ким покраснела и, подхватив одежду, бросилась в крохотный закуток, отгороженный от остальной части шатра. Здесь было тесно: низкая лавка для вещей, чан, наполненный парящей водой, да ведро с ковшом на подставке.
Но не успела она опустить полог, как Хасс зашел следом, напугав ее своим внезапным появлением. В два прыжка Ким очутилась за чаном, хотя вряд ли такая защита могла спасти ее от андерита.
— Руки покажи, — ровно сказал он, сделав вид, что не заметил ее попыток спрятаться.
Руки! Она спросонья совсем о своих изувеченных ладонях. Уставилась на пожелтевшие тряпки и пропустила тот момент, когда Хасс оказался рядом.
— Живо! — не дожидаясь, пока она справится с бинтами, кинт сам их снял, и придирчиво рассмотрел ее кисти, поворачивая их то так, то эдак.
— Уже лучше.
Ладони действительно выглядели лучше. Краснота прошла, мелкие царапины затянулись, пузыри, надувшиеся вчера так угрожающе, опустились.
— К котлам сегодня не подходи, поняла?
— От меня это не зависит, — буркнула Ким, рассматривая свои руки, — куда отправят, то и буду делать. Я ж рабыня.
Кхассер только хмыкнул в ответ на ее слова. Порой бродяжка была забавной. Чего-то топорщилась, огрызалась. Наверное, надо было ее поставить на место, скрутить, чтобы пикнуть не смела, но почему-то не хотелось этого делать. Интереснее было наблюдать за ней…
От этих мыслей усмешка погасла сама собой. Что-то не так с этой девчонкой, неправильно. Она что-то делала с ним, заставляя вести себя иначе, думать иначе, занимала то место в голове, которое для нее не предназначалось.