Только без второй части сна. Макс так и не явился и сон явью не стал.
После душа я следовала из кухни в столовую, с кружками горячего шоколада в руках, когда заметила краем глаза движение. Остановившись напротив окна, я довольно долго смотрела на перила веранды и облетевшую изгородь из сирени. Ничего.
— Что ты там высматриваешь? — спросила тётушка, догнавшая меня с подносом, на котором стояли тарелки с нашим завтраком.
— Ничего. Показалось, — едва я шагнула от окна, как тётя заорала.
— Олень! Там олень!
— Где?!
В мгновение я вернулась к окну и имела честь лицезреть белый зад вприпрыжку удаляющегося благородного животного. Волчица оставалась в доме и на наши с тётушкой крики даже ухом не повела.
— Перенесём наш завтрак в кабинет, — я развернулась и подпихнула тётушку в его сторону.
Нам предстояло просмотреть неделю записей.
Вместе с тётушкой мы стали просматривать часы видео, увеличивая их скорость многократно. Благо, что догадались начать с самых свежих записей. И на вчерашней дате промелькнула мужская фигура.
— Вот он! — заорала тётя, напугав меня.
Я вздрогнула и нажала на кнопку отмотки, затем включила обычное воспроизведение видеокадров. Мужчина отточенным движение открыл замок на калитке и ушёл из кадра, спустя десять минут он вернулся, ведя за собой на самодельной уздечке молодого оленя, прямиком в открытую калитку. Всё среди белого дня в шестнадцать сорок семь по времени.
— И правда, камеры хорошие, всё так видно отлично, ещё бы он не в мастерке был. Зачем капюшоном рожу скрывать? — ворчала над ухом тётя. — Это он? Максим твой?
— Нет...
Я отмотала ещё и ещё, просмотрела кусок видео несколько раз, пытаясь понять, почему я уверенна, что это не Макс.
— А! Я поняла! — обрадованно выкрикнула я, победно хлопнув в ладоши.
— Что?
— Почему я знаю, что он не Макс, вот смотри. Видишь, он хромает. Это обычный человек.
Перестав перематывать, мы с тётей стали смотреть дальше, и я лишь убедилась в своей правоте. Хромой мужчина пытался замаскировать оставленный после себя запах чем-то, что принялся распылять из баллона вокруг.
— Заметает следы, вот гад! — возмутилась тётя, и я была с ней солидарна.
— Это не Максим. Во-первых, хромает, Максим бы обратился, если что, а во-вторых, видишь эту штуку, он даже носом не повёл, хотя она ядрёная. Я от неё чихала как ненормальная. Это человек, — признала я ещё раз, уже с горечью от поражения.
Мои надежды что это он не оправдались. Настроение резко пошло вниз.
— Что будешь делать? — поинтересовалась тётя.