Знакомое лицо, капитанские погоны и танковые петлицы — особиста нашего повысили или он мимикрировал под капитана? Да пофигу.
— Здравия желаю, товарищ капитан! Старшина Милославский по вашему приказанию прибыл.
— Что, сегодня нет настроения ёрничать?
— Сегодня нет.
— Рассказывай по порядку, что и как. И это, от меня можешь не шифроваться особо, я в курсе, что ты у нас в штате. Но не под протокол, конечно. Остальным знать необязательно. Тебя же не обыскивали?
— Нет, удостоверение не светил.
— Жаргон у тебя, Милославский, тот еще. Ладно, давай пока без протокола.
— Да особо нечего докладывать. Весь караул молодые солдаты только из учебки, почти все из одного места, включая стрелка — Кунгур. Никаких трений и неуставных отношений не замечал, а они все сейчас в моей сводной батарее на время убытия полка в Казахстан. Уже после случая караульные шептались, что он перед разводом как-бы в шутку говорил, что собирается пострелять в карауле. Значения словам никто не придал. Мотивов нет, по-моему.
— Как караул несли? Что-то было такое, за что можно зацепиться?
— Штатно несли службу, я не свирепствовал, настроение было спокойное. Выглядит так, словно человек с навязчивой идеей тихонько готовился к акции.
— Если бы ты не из Комитета был, я бы не поверил. Как-то у тебя всё ровно, прямо божья благодать. А два трупа сами нарисовались. Вообще, идеальное преступление — и свидетель квалифицированный, и от преступления до поимки преступника пара секунд всего. Если всё так хорошо, то чего так плохо?
— Гребем в армию всех подряд, в учебках вместо учебы колхозим, а потом удивляемся, чего такой солдат пошел хреновый. А мы его вырастили, хорошего? Нахера астматики, лунатики и эпилептики сюда попадают?
— Ну это ты загнул уже, про лунатиков и эпилептиков.
— У меня в сводной батарее сейчас не то эпилептик, не то даун. Он в строю во время движения засыпает.
— Да косит небось.
— Там мозгов нет, чтоб косить. Он за столом вчера заснул с ложкой во рту. Гипоксия или вегетососудистая недостаточность, если не даунизм. Я его категорически в караул отказался ставить.
— Ладно, понял тебя. Считаешь, что воин с ума сошел потихоньку, а сегодня вылезло. Твое мнение в протокол пойдет, учти. Что по начальнику караула?
Часом я не отделался. Хотя что сравнивать, нач. кара будут допрашивать еще не раз, и дольше всех солдат вместе взятых. А сейчас он не очень адекватен. Забавно было не это, а другое — меня так и не отпустили в полк. Уже почти ночью за мной приехал УАЗик и в сопровождении молчаливого офицера с погонами прапорщика-связиста отвезли в неизвестном направлении. Сопровождающий (а точно не конвоир?) сам в объяснения не пускался, а я его не спрашивал — пусть помучается бедняга. И да, представился этот прапор старлеем Минского Управления КГБ. А я ему представляться не стал, хотя он слегка сыграл глазами, мол твоя очередь. Нечего баловать. С одной стороны, он целый страшный лейтенант, а я старшина — ошибка природы. С другой — он из территориального Управления, а за моей спиной Центральный аппарат. Пусть думает, я на самом деле старшина госбезопасности, или мой статус закрыт от него по его незначительности. Ну да, может я целый полковник, а выгляжу сопляком в конспиративных целях. Как та такса из анекдота, которую из крокодила слепили. Шучу-шучу. О! Шучу, значит отходить от караула начал.