К моему удивлению, он узнал меня сразу.
–– Стенд начнут варить прямо завтра. С утра подъезжайте к мастерским и начинайте заниматься. Ну, а приборы уж…
–– Приборы мне подвезут, – поспешила сообщить я.
–– Хорошо. А вот с жильём…
Он задумался на некоторое время.
–– Гостиница у нас на выходе. Принять постояльцев сможет, наверно, только через месяц. А пока…
Он снял трубку телефона.
–– Алло. Мария Ефимовна? Что у нас в третьем общежитии? Что? Прямо совсем-совсем? Ах, да: бетонщики. Да-да, я забыл… Пока.
–– Дело обстоит неважно, – сказал он, обращаясь ко мне. – Общежитие заполнено под завязку. У нас там прикомандированные – бетонщики-трубоклады из Новосибирска.
–– Может быть, есть какое-нибудь другое? – с надеждой проговорила я.
–– Есть, – вздохнул он тяжко. – Да не знаю, пойдёте ли вы туда.
–– Пойду! – с жаром воскликнула я.
–– Не знаю, – продолжал он, как будто не слыша меня. – Сборное такое общежитие. Кто там только не живёт: и семейные, и одинокие, и «химики», и разная вербота. Где женщины, где мужчины… Одним словом, дурдом. Кстати, его в народе так и зовут – «Дурдом».
–– Но вы сказали, что живут и семейные… – робко вставила я. – Я попробую.
–– Ну, что ж, – вздохнул он. – Давайте, переночуйте хотя бы эту ночь. А там посмотрим.
Комендантша с оцинкованным ведром в руке обшарпанным коридором проводила меня в так называемую гостевую комнату.
–– Лучше всего запритесь на засов и до утра никому не открывайте.
–– А если мне понадобится выйти? Например, в туалет?
–– Сходите ночью. Лучше всего часа в три.
–– А если понадобится раньше?
–– А если раньше, то вот.
Она поставила передо мной ведро.
–– Вопросы есть?
О вопросах не могло быть и речи.
Оставшись одна, я медленно сжевала прихваченный ещё из дома бутерброд, запила его газировкой из бутылки и уселась на визгливую железную кровать. Потянулась было за сигаретами, но проникающий в щели посторонний табачный дым отбил желание курить. Я раскрыла окно и сидела, прислушиваясь к отдалённому гулу станции. Она светилась ранними огнями, кое-где посверкивала звёздочками электросварки, клубилась белыми дымами градирен и чёрными – битумных котлов. Дымы изворачивались как облака, и я плыла среди них на воздушном шаре, держа за руку Диму, который бесконечно говорил мне что-то, чего я не могла разобрать, но от чего мне становилось всё легче и приятнее…
Громкий стук в дверь ворвался в эту картину внезапно и бесцеремонно..
–– Кто там?
–– Открывай! – прокричал хриплый голос, и следом за ним другой, более высокий, проблеял: «Пожа-ар!»
–– Открывай, тебе говорят! – требовательно повторил тот же хриплый и заколотил в дверь уже, похоже, ногами.