–– Да как будто нет.
–– Странно. Мне почему-то представилось, что вы – военный моряк.
–– Не-ет.
Он улыбается широко и открыто.
–– Хотя и имею к морю некоторое отношение.
Интересно: какое отношение к морю можно иметь в нашем до предела сухопутном городе.
–– А я живу не здесь, – отвечает он моему удивлённому взгляду.
–– Вот как!
–– Да. И давно.
–– И где же, если не секрет?
–– О, во многих местах. Анадырь, Корсаков, Северодвинск. И ещё…
Он машет рукой.
–– Но с этого года в Питере. Правда, не знаю, надолго ли.
–– А как же…
–– Света? Это моя дочь.
Его лицо приобретает озабоченный вид.
–– С её матерью мы разошлись давно, ещё в первом классе. То есть, я хочу сказать: когда Света была…
Я понимающе трясу головой и внезапно вспоминаю эту женщину, мать Светы, – блондинку с большим ртом и крупными руками. Пытаюсь поставить её рядом с ним, но из этого ничего не выходит.
–– Я – механик, конструктор. Мне предложили интереснейшую работу в Питере. А она отказалась уезжать.
–– Отказалась? В Питер?!
Он хохочет. Несмотря на громкость, смех его звучит довольно приятно.
–– Так мы, аборигены, называем Петропавловск Камчатский.
Теперь мы уже смеёмся вместе.
–– Так вы оттуда?
–– Нет, – отвечает он, вытирая слёзы. – Теперь я уже «оттуда». Из Ленинграда.
–– Из Санкт-Петербурга.
–– Для меня он ещё Ленинград. Санкт-Петербург – это что-то другое.
–– Вы там бывали и раньше?
–– Я там учился.
–– Университет?
–– ЛВМИ.
Гостиничный ресторан почти пуст. Вместо люстр светятся лишь редкие лампы на столиках. Но оркестр играет. Тихие мелодии льются медленно, словно нехотя. Полумрак, игристое вино, опытный партнёр в танце – и вот уже не существует ни рук, ни ног, ни оркестра, ни зала. Есть только танец, праздник движений, в котором растворяется и плывёт всё моё существо – безмолвное и бестелесное. «Вам холодно?» – «Нет-нет.» – «Отчего же вы так дрожите?» – «Я дрожу?» – «Да. Вы словно лист на ветру.» – «Как поэтично: лист на ветру.» – «Поднимемся ко мне в номер?» – «О, да. Да. Да…»
–– Нет!!!
Дорогой мой, милый, желанный Валерий Аркадьевич. Как я вам благодарна за сегодняшний вечер.
–– Мы сможем встретиться завтра?
–– Конечно.
–– Как только стемнеет?
–– Да. Как только стемнеет. Простите. Если можете, простите меня.
Он целует моё запястье.
–– Вам нет нужды просить прощения.
–– Я…
–– Не надо! Не надо ничего объяснять. Я провожу вас.
–– Нет. Пожалуйста, не надо.
–– Муж?
–– Нет никакого мужа. Но всё равно не надо.
–– Тогда до завтра.
–– До завтра.
Он улетает в понедельник. А до окончания курса лечения целых три дня. И потом ещё контрольный мазок. Неужели никак невозможно ускорить?