Незнакомое чувство закружило ее в лихорадочном танце; от счастья она зажмурилась, боясь умереть от избытка эмоций на пороге новой жизни. Когда же Лаура отдышалась и открыла глаза, то убедилась, что иной мир – не вымысел безумных, что он существует, что звезды есть – это не детская фантазия, а, значит, карабкаться и стремиться наверх стоило; в ней самой ожила непередаваемая красота, словно отражая весь мир и впитывая его с благоговейным восхищением. И люди здесь живут! Придя в себя, Лаура разговорилась со своей спасительницей и узнала, что ее зовут Бениция, что весь мир стоит здесь веками, не догадываясь о том, что где-то люди могут жить иначе, что все здесь и вправду дышит волшебством: Лес Забытья, долина живых колодцев, – все проникнуто чарами, но есть и другие земли, в которых живут привыкшие ко всему люди, где жизнь идет своим чередом.
– В такие места, как это, – уверенно говорила спасительница, – попадают только пламенно поверившие люди – те, кто желают и ищут новую жизнь, устав от прежней до такой степени, что готовы на все: даже на то, чтобы поверить – чудо возможно, оно рядом.
Светлые дымчатые облака мчались по небу в предрассветный час. Казалось, вот-вот вспыхнет алая заря неземного счастья, вот-вот она озарит собою большую часть горизонта, и поднебесные земли, и улыбки на лицах людей просияют, как первая капля росы.
Они долго и много проговорили, как две души, поверившие в невозможное так, что оказались в подобном месте и прикоснулись к незримому миру чудесного. Но что можно успеть сказать за одну ночь, если перед этим прошла целая вечность?
Утро просыпалось незаметно. Дыхание ночи отступало перед свежестью и бодростью новой жизни, мир набирал краски. Лаура не скрывала восхищения.
– Погоди! Ты еще не то увидишь днем, если так рада теперь!
Но с небывалым счастьем пришло и небывалое сожаление: Бениции пора было сниматься с ночлега и отправляться в путь; она искренне предложила Лауре ехать с ней, к морю, но девушка решительно отказалась:
– Нет! Я не могу. Я должна здесь остаться – это мое призвание. К этому готовила меня жизнь.
– Жизнь – кузница, где выковываются настоящие, крепкие мечи, где закаляется сталь, – согласилась Бениция, – для действия рожден человек, а от безделья он почернеет и заржавеет, затупится, как тот же клинок! Но будь с ним осторожна, чтобы не поразить друга!
Лаура кивнула, понимая вес той ноши, что взвалила себе на плечи. Безмолвно огляделась она, изумляясь невиданной красотой: перед ней простерлась широкая-преширокая равнина, вся усеянная сотней глубочайших колодцев. То, что они так же глубоки, как и тот, из которого она выбралась, самоотверженная девушка убедилась воочию, заглянув в некоторые. Из них доносился плеск воды и какое-то гудение – то были голоса пробудившихся к очередному беспроглядному и тоскливому дню людей, одиноких и «очумленных», пьяных и тех, кто потерял надежду, лишился сил верить и продолжал жить по привычке, выполняя одни и те же предписанные обязанности – потому лишь, что так было заведено издревле.