– Вам кого? – от неожиданного вопроса юноша вздрогнул. Перед ним стояла, чуть согнувшись, но с твердым выразительным взглядом, старушка. Волосы большей частью поседели, глубокие морщины разрезали былую гладь лица, но держалась она на ногах крепко и бодро. Точно в безмолвном призыве, что, как бы жизнь ни била, а жаловаться и причитать она не станет.
– Здравствуйте! Извините, а здесь живет Алина?
– А! Вы, должно быть, Сергей, да? – старушка просияла почему-то. – Проходите, проходите. Мне есть, что вам рассказать!
Молодой человек испытал противоречивые чувства: и удивился, и обрадовался как-то сразу, точно в пузырьке для духов смешали разные ароматы, и получился странный запах. Но колебание продлилось не дольше пары секунд, а внутри промчалось столько мыслей и чувств, что ощущения говорили, будто прошло пару минут. Женщина чуть отодвинулась в сторону и протянула руку, как бы приглашая. И после того, как он прошел в небольшой коридорчик с овальным зеркалом, висящим на стене возле шкафа с одеждой и обувью, бабушка Алины (об этом Сергей догадался почти сразу) мягко закрыла дверь и протолкнула шарик навесной цепочки в планку на двери, что, видимо, служило защитой от внезапного распахивания.
– А где же Алина? Мы познакомились с ней в Крыму. Она говорила, что будет сегодня. И мы хотели встретиться, – Сергей говорил короткими фразами и быстро, точно боясь упустить возможность счастья и новой жизни.
Бабушка добродушно улыбнулась. На своем веку она повидала многое, и вынесла из житейских бурь и невзгод опыт: торопливость зачастую ведет лишь к ошибкам и страданиям. «Впрочем, это простительно горячей молодости», – подумала она. Но вслух сказала:
– Серёжа, проходите. Разувайтесь. Вот есть сменная обувь, можете надеть. Давайте я вас чаем угощу. А заодно и всё расскажу, – Сергей загорелся от нетерпения, и бабушка тихонько добавила, – сначала чай. Вы уж простите меня, есть что рассказать, но горло хочется смочить.
– Да, да, конечно. Спасибо. Как к вам обращаться, бабушка?
– Надежда Викторовна. Да где же теперь найти надежду в нашей державе страдальной?
Чайник поставили, вода стала весело шуршать. Не успел Сергей, как следует, рассмотреть коридор, кухню в дубовых тонах, с резными рисунками на выдвижных ящичках буфета и на ножках стульев, как две чашки, сахарница, хлеб и сливовое варенье стояли на столе, на новой, только что накинутой, льняной скатертью с полупрозрачным кантиком. Чайник засвистел, и фарфоровый заварник с длинным, точно любопытным, носиком, наполнился кипятком.
– А как вы узнали, что меня зовут Сергей? – спросил юноша. С чего-то же надо было начать!