На самом деле, действительно заорала бы, если бы Мика не успела зажать мне рот своей ладонью, предупреждающе зашипев на ухо:
– Тихо ты. Завопишь – и хорошей оценки тебе за экзамен не видать.
И мы обе уставились на преподавательницу. И если сверху это была настраивающая на поэтический лад красавица, которой хотелось писать стихи и слагать баллады с надеждой однажды выступить под её балконом, то снизу это был настоящий монстр, способный вырвать твою глотку, чтобы не вопила, пока оно тебя ест.
Вместо ног у девушки имелись короткие и массивные бледно-зеленые лапы, покрытые крупной выпуклой чешуей. На каждой лапе имелось по пять вытянутых пальцев, оканчивающихся толстыми, похожими на куски деревянных щепок черными неровными когтями. По краям лап в два ряда росли заостренные и загнутые вверх кожаные шипы. И над всем этим великолепием красовался толстый, но утончающийся к концу хвост, покрытый острыми серо-коричневыми шипами.
Вот девушка двинулась вперед, туда, где лежала груда блестящих шелковых подушек и сквозь пласт воды я смогла рассмотреть, как мощные лапы согнулись, подобно лягушке, и оттолкнулись, вызвав мощную волну, едва не захлестнувшую сидевших с той стороны водоема девчонок. Захлестнуть не захлестнуло, но поток воды, ударившейся о каменный выступ забрызгал их знатно.
Наградив полуженщину разъяренными взглядами, девушки промолчали, видно, ситуация была не нова, а после со смиренными вздохами начали вытирать лицо и руки полами пиджаков и подолами своих юбок.
Тем временем, полуженщина, не обращая внимания на недовольство учениц, подплыла к краю бассейна, ловко выпрыгнула из воды при помощи хлесткого удара хвостом об воду и приземлилась прямиком на холмик из подушек.
– Мама дорогая, – выдохнула я едва слышно, ощущая, как приподнялись и зашевелились волоски на руках. – Кто она… что она такое?
Поерзав, устраиваясь поудобнее, преподавательница окинула присутствующих внимательным взглядом, в котором я не могла не отметить ум и проницательность.
– Когда-то она была одной из красивейших женщин во всех мирах, – склонившись к моему уху, зашептала Микаэлла.
– Видимо, очень давно, – непроизвольно вырвалось у меня.
– Но потом она отказала магу в его притязаниях на её сердце и шею, – хихикнула Мика в ладошку. – Вот он её и проклял, да так, что никто это проклятье уже два столетия снять не может. Потому что это же проклятье рикошетом уничтожило и того мага, а никто кроме него не знает, какая именно формула была использована. Многие пытались ей помочь, даже некроманты, поднимали из могилы его кости, но останки лишь громко матерились и плевались черной жижей, а после сами зарывались в могилу, напоследок демонстрируя не самые приличные жесты.