Ферай одним широким размашистым ударом рассек другу рукав и уже через пару секунд получил ответ – Блейн легко и быстро срезал несколько пуговиц с рубашки Кана, позволив жадным девичьи взглядам насладиться видом впечатляющей мужской груди. Тут же со всех сторон послышались восхищенные вздохи, в ответ на которые Кан лишь улыбнулся, покачав головой, а Блейн артистично поклонился. Не успели стихнуть смешки в рядах учениц, как парни тут же сошлись в новой схватке, двигаясь так быстро, легко и изящно, словно танцуя некий замысловатый воинственный танец, в котором если ошибешься – умрешь.
– Ну, все, хватит! – хлопнул в ладони мистер Итан, останавливая студентов, которые в этот момент как раз приставили к шеям друг друга острия клинков. – Думаю, на этом демонстрацию можно считать оконченной. Теперь встаньте в пары и попробуйте повторить увиденные приемы.
– Хотелось бы узнать, как? – заворчала Мика, поворачиваясь ко мне лицом и перехватывая рукоять сабли другой рукой. – Все, что я успела запомнить – это ключицы Кана. Но вряд ли я смогу повторить прием с обрезанием пуговиц.
– Да, обнажившиеся мужские ключицы были как раз тем, что не заметить было невозможно, даже при желании, – хмыкнула я.
И полетела в сторону.
Приземлилась очень неудачно, на ладони и колени, причем первые ободрала до крови, а вторые ушибла так, что не смогла встать от пронзающей боли.
– Мира! – отшвырнув саблю в сторону, бросилась ко мне Микаэлла.
– Все нормально, – прохрипела я сломанным музыкальным инструментом.
И подняла взгляд на застывшего в стороне Сатуса.
Наши глаза встретились.
Смотрел он на меня странно – со смесью негодования, презрения и жалости. И именно жалость показалась мне наиболее оскорбительной, потому что это было не просто сочувствие человеку, который пострадал. Нет, это было нечто уничижительное, брезгливое, ядовитое настолько, что практически разъедало душу. Почему-то стало очень больно внутри. И очень холодно. Несмотря на солнце, обжигающим диском зависшем над головой, внутри все покрылось коркой льда.
– Ты зачем это сделал? – послышался высокий звонкий голос и к нашей разношерстной компании присоединилась Тагира. Сложив руки на груди, она нахмурилась, сведя брови у переносицы, но даже это не смогло испортить её прекрасного лица. С осуждением и во взгляде, и в позе она подняла глаза на Сатуса. – Я видела, как ты её толкнул. Зачем?
– Я случайно, – огрызнулся Сатус, отворачиваясь.
– Ты врезался в неё, практически сметя на ходу. Это не выглядело как просто несчастный случай, – посуровела Тагира и с вызовов уперла руки в боки. – Ты хоть понимаешь, что она могла сильно пострадать?