- Но, может быть, у этого Амауты вовсе не было преступных замыслов? сделал еще одну попытку усомниться Инка - отец народа. - Будет ли справедливо предавать его огню?
- Если он не виновен, бог вознаградит его в стране, где нет ни забот, ни печалей, - ответил Святейший.
- Пусть так, - сказал правитель. - Твоя взяла, дядя! Да свершится воля наша и да не будет милости преступившему древний закон.
- Я рад, что мы пришли к общему мнению, - сказал Святейший. - Народ будет доволен, - добавил он, уже стоя в дверях.
Одним солнцем меньше стало в высоких покоях.
До ближайшего праздника оставалось пять полных лун.
Каждый день Амаута что-то терял: веру в правду, в справедливость, в бога, в гуманность правительства, в свой долг перед государством. Только всегда ли потери - зло? Намереваясь строить дом, человек запасает камни, чтобы складывать фундамент и стены. Но если вокруг пустыня, камни становятся бессмысленным грузом: не построить здание на песке. И сбросив их с плеч, только освободишься от тяжести, от гнета, и станешь более жизнеспособен в данных условиях, чем человек, который тащит на себе через пустыню кирпич.
Настал его день, день праздника и несчастья.
Амауту привели на площадь - пуп города, так же, как город - пуп страны. Привязали, стали ждать. Ждали народ - главное действующее лицо намеченного спектакля. Народа не было, состязания занимали его сейчас согласно программе. Всему свое время. Только отдельные зеваки, из тех, вероятно, которых спорт по причине собственной неполноценности не привлекает, застенчиво околачивались где-то по периметру площади. Что их тянуло сюда не понять да и незачем понимать. Не входило это в задание, а задание лейтенанту - молодому, подающему надежды отпрыску хорошей военной фамилии, было дано следующее: обеспечить надежную охрану преступника до того, как его сожгут, и места казни, пока пепел не будет надлежащим образом собран, истолчен и развеян по ветру. Все остальное лежало на ответственности жреца и двух его дюжих помощников. "Где ж он ветер-то возьмет? - лениво размышлял лейтенант о заботах жреца. - Жара такая - мертвый штиль. Только и остается, что к богу с рапортом обратиться".
Собственно, задание было совсем легкое, обеспечить порядок здесь смог бы и ефрейтор. Просто традиция существовала - проверять всех перспективных офицеров во всех возможных ситуациях. Противно, конечно, но необходимо. Вроде касторки.
Ладно, хоть преступник оказался спокойный. Стоял, запрокинув голову, касаясь затылком столба, и, щурясь на солнце, улыбался. Пока все обходилось, слава богу, без лишних эмоций. Даже скучно стало. Нервно так, неспокойно скучно - зевать постоянно хотелось. "Нехорошо, - убеждал себя лейтенант, - нехорошо. Тоже довод - скучно. Надо быть серьезным и собранным. Наверняка наблюдают откуда-нибудь, зевни лишний раз - заметят, доложат. Выдержки, скажут, нет". А хотелось ему сейчас уйти за город, лечь на сухой глинистый склон и полежать, лениво глядя-не глядя в небо. До вечера. А потом вернуться в город и напиться, ну, последнее-то не уйдет. "На кой пригнали-то так рано? - думалось лейтенанту. - Скульптурную группу изображать? Выправку демонстрировать? Хоть было бы перед кем. Скорее бы все это кончилось. Надоедает. Честное слово, начинает надоедать".