– Построились, – скомандовал Сергей Степаныч по кличке "Эс Эс".
Валерка Лисицын за лето вымахал и стал чуть выше меня. Я встал вторым.
– А у Шелеста освобождение, – сказала Мокина. – Он в голову ударенный и на учителей кидается. В кого интегралом, в кого азотом. Смотрите, Сергей Степаныч, как бы он в вас чем-нибудь не кинул.
Мокина имела вид и вела себя, как симпатичная белокурая бестия, и физрук от неё млел.
– Ты, Мокина, почему не переоделась? – Спросил физрук, пялясь на её коленки.
– Я форму забыла. Можно я так позанимаюсь?
Эс Эс облизнулся и махнул рукой. Странно, но раньше я этого не замечал. Пофиг было, наверное, кто как на кого смотрит? А тут, я видел всех. Переглядки, ухмылочки, подмигивания… Да-а-а… Кино и немцы. Вернее – немки.
– Что с тобой, Шелест?
– Да фигня, ангина была.
– Ангина не фигня. Мотор можешь посадить.
– Да я потихоньку. У нас же сегодня волейбол? Вы обещали, – пресёк я попытку физрука изменить слову.
– Обещал… Да… Канат надо сменить. Обещали леса подвести. Думал вы через коня попрыгаете, в длину.
– Канат мы сменим.
– Как? – Удивился физрук.
– Я залезу и сменю. На руке повисну…
– Ты, Шелест, точно стукнулся. Не получится у тебя.
– Я же альпинист.
– Никакому альпинисту это не под силу.
– Спорим? – Обнаглел я.
Физрук опешил.
– На что?
– Я буду до конца учёбы полы у вас мыть в каморке и прибирать.
Физрук прищурился и хитро скривился.
– В святая-святых нацелился?
Уборщица наотрез отказывалась прибирать в тренерской, и выносить бутылки.
– Заманчиво… – он поскрёб подбородок пальцами и прошептал. – С условием конфиденциальности.
– А то… – прошептал я.
– Действуй. Все бегом марш. Тридцать кругов.
Такой факт имел место в моём прошлом, но тогда я канат не заменил. Я почему-то возомнил, что забравшись наверх, я ухвачусь и повисну на металлическом крюке, сниму с него канат, сброшу его вниз и повешу другой, подвязанный у меня к поясу.
Я тогда хоть и не был "стукнутым", но мозгами у меня было совсем плохо. Я представляю себя висящего на высоте восемь метров на одних пальцах безо всякой страховки и пытающегося надеть тяжелющий канат.
В той жизни я, слава богу, не смог снять канат одной рукой, хотя долго пытался. Но тогда и не спорили.
Я пол жизни вспоминал о своей дурости и постепенно придумал, как бы я смог реализовать задумку. Да, в принципе, что там думать. Всё придумано до нас.
– А с меня что возьмёшь? – Тихо спросил физрук.
– Вы позволите нам заниматься в зале офп. Факультативно.
– И что за ОФП такое секретное? Приходите и занимайтесь.
– Каратэ, – тихо сказал я.
– Что это?
– Японский бокс.