Кристина прижалась спиной к спинке кресла, чувствуя, что дрожь в пальцах уже не поддаётся контролю.
— Но ради чего? — вырвалось у неё. — Кому вы оставите ваш облагороженный край?
Господин Гленн усмехнулся и сделал пару шагов вперёд, приближаясь к Кристине. Теперь их разделял лишь массивный дубовый стол — не особо надёжная защита.
— После моей смерти граф Орелл найдёт себе нового вассала или отдаст мою землю кому-то из других. — Удивительно, что господин Гленн вспомнил о своём прямом сюзерене! — Освальды больше не будут править этими территориями. Но я оставлю о себе добрую память. Все будут знать, что эти светлые, плодородные, обустроенные края таковыми сделал именно я. Я, а не Оливер или наш с ним отец! Я! И тот, кто их примет, будет благодарен мне. Ты будешь благодарна мне, глупая девчонка, и ты поймёшь, какая же бесчувственная гнида твой отец! — негромким, но пробравшим до костей голосом проговорил Гленн и с силой ударил тростью по полу.
Кристина вздрогнула и невольно вскочила, уронив письмо на пол. Внутри всё похолодело от ужаса — в глазах Освальда с новой силой вспыхнул гнев, но не тот, что горел там, когда он только вошёл в кабинет. То было возмущение из-за небольшого унижения — обыска и содержания взаперти… А сейчас там горела истинная ненависть и боль из-за разрушенных надежд и поруганных планов. Разумом Кристина понимала, что никак не могла быть причастна к этой боли, но в душе у неё уже созрело чувство вины, от которого хотелось плакать.
— Но причём тут смерть моей матери? — покачала головой она, пятясь.
Господин Гленн пугающе, хищно усмехнулся и сделал шаг вправо, явно намереваясь обойти стол. Кристина поёжилась, ей показалось, что у неё зашевелились волосы на затылке, и она нервно пригладила их, ощутив пальцами туго заплетённую косу.
— За это твой отец и должен поплатиться, — сообщил Освальд, прищуриваясь. Его пальцы продолжали барабанить по набалдашнику, а взгляд окончательно потерял всякую человечность. — За это — и за полное равнодушие к наследию своей якобы любимой жены. Я даже догадываюсь, почему он позволил Лилиан умереть. — Его голос дрогнул; Освальд зажмурился на мгновение и вновь прижал руку к груди, будто там и правда что-то болело. — Она слишком влияла на него, всегда заставляла к себе прислушиваться. Она уговорила его взять в оруженосцы того мальчишку из Бьёльна. Она бы смогла уговорить его потратиться на земли Освальдов, если бы не чахотка… Моя бедная девочка… — Гленн вдруг замер и снова опустил взгляд, левой рукой проведя по лбу и убирая с лица седые взлохмаченные волосы. — Я любил её, видит Бог, любил даже сильнее, чем Оливер. Брат был жесток с ней, а я… Я хотел для неё только лучшего и был искренне рад, когда она из простой дочки рыцаря стала леди… Но она не заслужила такого мужа, как твой отец, — проскрежетал он. — Она не заслужила такой ранней смерти. А Джеймс, — лицо Гленна скривила презрительная ухмылка, — заслужил. И я бы обеспечил ему её!