Поэтому они и сталкивались сейчас, как коса и камень. Каждый из них хотел как-то повлиять на Кристину, каждый был уверен в своей правоте и гнул свою линию.
А ведь ещё была сестра Эстер… Её, впрочем, беспокоило лишь благочестие и достойное поведение юной леди, а споров с господином Гленном и капитаном Фостером она почти не затевала, предпочитая уступать и тем самым подавая пример истинной кротости верующего человека.
Но и Кристина, как ей казалось, собой манипулировать особо не позволяла. Она всё же леди, она здесь хозяйка — её назначил таковой отец, а ему уж точно перечить никто не смел.
В итоге она разнесла чучело в клочья, и слуги потом долго сметали солому и тряпки с мостовой. Сгодится на растопку.
Кристина быстро приняла ванну, вымыла голову и расчесалась. Обычно ей приходилось обедать в главном зале, который по большей части пустовал, лишь за главным столом на помосте с ней сидели господин Гленн и капитан Фостер, естественно, не рядом друг с другом. Но сегодня она решила поесть в своей комнате, чтобы не бегать туда-сюда и не терять драгоценное время. Господин Гленн лишь покачал головой: он всегда говорил, что леди даже принимать пищу должна торжественно и величественно. Но всё же отговаривать Кристину он не стал.
Затем служанки заплели ей две косы и собрали их в небольшой пучок на затылке, украсив его серебряной шпилькой с жемчугом. Платье она выбирала недолго: остановилась на синей шерсти с шёлковой белой отделкой на воротничке и манжетах. В конце концов, ей предстоял вовсе не пир и не бал, не приём или встреча гостей. К ней придёт простая торговка, которой не надо доказывать, что ты как никогда богата и могущественна, — она и так всё это знает и понимает.
— Для вас уже приготовили трон в главном зале, миледи, — улыбнулся господин Гленн, заглянув в её комнату. Слуги переодели его в новый тёмно-серый камзол, начистили золочёные пуговицы до блеска, и теперь на них весело плясали солнечные блики.
— На этом троне я буду смотреться нелепо, — возразила Кристина. — Я на него залезаю-то с трудом! Он такой огромный…
Она надеялась, что ещё вырастет с годами и сможет без труда забираться на отцовский трон — массивный каменный стульчик, стоявший в главном зале на помосте. Но сейчас, едва добрав метр шестьдесят, она и правда выглядела смешно, сидя на нём.
— К тому же, — продолжила Кристина, поправляя жемчужное ожерелье на шее, — пока мой отец жив, сидеть на его троне — плохая примета.
— Кто вам это сказал? — усмехнулся господин Гленн.
— Служанки говорят, — пожала плечами она.