Ну, все по порядку. Я связался с командиром гарнизона, но тот только рассмеялся, сказав, что ничего с Джором не случится. И тут позвонил он сам с Марса. — Дейл подождал, пока толпа успокоится. — Он прилетит через четыре недели, и мы должны оплатить перелет. Кларк отвечает за все это!
— И вы примчались сюда, чтобы свалить на меня вину? Глупец! — Фара повернулся ко всем спиной и пошел прочь, не слушая разглагольствований майора о том, что оружейный магазин даже выгоден поселку, ибо привлечет туристов из четырех соседних городков и этим принесет прибыль.
Высоко подняв голову, Фара пошел к мастерской. Вслед ему кто — то свистнул. Хуже всего то, что они пренебрегли им. Его охватил озноб при мысли, что Джор перенесся на Марс всего за три часа, в то время как звездолеты добираются 24 дня, ему стало не по себе.
Встречать Джора Кларк не пошел. Совет старейшин присудил констеблю четверть стоимости билета под угрозой увольнения. Вечером Фара проскользнул в его дом со 175 кредитами. Домой он пошел с легкой душой.
На следующий день в мастерскую зашел, довольно ухмыляясь, человек, при виде которого Фара нахмурился. Это был Кестлер, местный сплетник.
— Послушай, Фара, а знаешь, из магазина кое — кто вышел. Я подумал, что тебе будет интересно узнать.
Кларк прекратил завинчивать болт на основании мотора. Однако Кестлер не торопился с продолжением, ему доставляло удовольствие, когда его расспрашивали. И эта напряженность вынудила Фара спросить:
— Констебль его арестовал?
Он, конечно, на это не надеялся.
— Не его, а ее. Это девушка.
Фара вскинул брови. Однако какова хитрость! Та же уловка, что и со стариком. Но если это девушка легкого поведения, то они просчитались — ее быстро арестуют.
— Ну, и что дальше?
— Ничего. Пошла себе спокойно. Красивая девушка.
Завинтив болт, Фара не спеша опустил плату в полировальную жидкость и приступил к кропотливой операции — возвращению некогда блестящей поверхности ее первоначального вида. Не поднимая головы, спросил:
— И никто ничего не сделал?
— Да попытался констебль к ней подступиться, но документы у нее в порядке.
— И он ее отпустил? — Он еле сдерживался. — Хорош, ничего не скажешь. Неужели они еще не поняли, что нельзя уступать им ни дюйма?!
Кестлер явно наслаждался его гневом, но было в его усмешке еще что — то. Фара вынул плату из лака и повернулся к нему.
— Тебе — то, конечно, все равно.
— О, все люди одинаковы. Неизвестно, что вы скажете, узнав ее получше.
— Что значит «узнав ее получше»? Да я видеть ее не желаю!
— А если он приведет ее домой?
— Кто приведет? Кестлер, послушай, ты… — ругательство застряло у него в горле. — Ты хочешь сказать… — внезапно догадался он.