Некоторое время Хедрук вникал в рутинные дворцовые вопросы, затем переключил свое внимание. Им овладела решимость противостоять своему провалу. Осторожно он начал регулировать устройство. Экран замелькал бесформенными пятнами, и, наконец, возникло лицо мужчины. Хедрук сказал:
— Объявите Высший Совет Оружейников.
— Чтобы собрать всех советников к аппаратам, нужно время, — мрачно ответил человек с экрана.
Хедрук кивнул, но вдруг занервничал. Он в достаточной степени владел своим голосом, а тут появилось чувство, что он может задрожать. Когда он снова взглянул на экран, на нем была дюжина членов Совета. Хедрук тотчас доложил о смертном приговоре, вынесенном ему, и закончил:
— Без сомнения, происходит что — то важное. В последние две недели мне не давали вернуться в мои комнаты во время императорских совещаний, отвлекая мелочными беседами со старшими офицерами. Для меня тем не менее важен фактор времени, упомянутый в приказе. Заметьте, что я не должен быть арестован раньше часа после ленча, то есть через три часа. К тому же мне было позволено вернуться в свои апартаменты как раз вовремя, чтобы услышать вынесение приговора. Если они имеют понятие об Оружейных магазинах, то должны знать, что три часа для меня вполне достаточно, чтобы убежать…
— Не собираетесь ли вы остаться? — резко прервал его советник Питер Кадрон.
Холодное жесткое чувство уверенности вернулось к Хедруку. Хотя его голос чуть подрагивал, слова были точными.
— Вспомните, Кадрон, психоанализ характера Императрицы. Аномальные социотехнические воздействия нашего века сделали ее такой же беспокойной и склонной к приключениям, как и девятнадцать биллионом ее подданных. Она хочет перемен, возбуждения, новых впечатлений. С другой стороны, она олицетворяет императорскую власть, это — представитель консервативных сил, направленных против перемен. В результате — постоянное напряжение в психике, опасное состояние неуравновешенности, которое делает ее самым трудным противником Оружейных магазинов за многие столетия.
— Без сомнения, — холодно произнес другой советник, — повешение даст щелчок ее измученным нервам. Несколько мгновений, пока вы будете дергаться и подпрыгивать в петле, жизнь покажется ей менее скучной.
— Я хотел предложить, — сказал спокойно Хедрук, — чтобы один из наших А — людей обдумал различные факторы и ответил, имеется ли возможность остаться.
— Мы проконсультируемся с Эдвардом Генишем, — ответил Кадрон. — Теперь, пожалуйста, подождите, пока мы обсудим этот вопрос.
Лица советников остались на экране. Но голосов не было слышно. Беседа казалась бесконечной. Роберт стоял, стиснув зубы и сжав кулаки, и вздохнул с облегчением, когда Питер Кадрон, наконец, обратился к нему: