– По правде сказать, обещание за ВСЕХ устроить Пузырю «любой» сюрприз – это полный факап, – низкий баритон, чеканящий каждое произносимое слово, заставил всех повернуть головы туда, откуда он издавался. Этот голос всегда заставлял всех обращать на себя внимание. Так же, как и его хозяин. Герман. Никто, кроме Антона Павловича, не знал, чем именно он занимается в фирме, но он был в курсе абсолютно всего и «с ним всё получается, как надо» – опять же со слов самого Антона Павловича. Герман ничего не ел в эту минуту. Стоял видной статуей рядышком с висящим на стене большим цветным постером с четырёхликим Марком Аврелием в стиле Энди Уорхала. Двумя пальцами холёной руки он держал малюсенькую белую кофейную чашку и отхлёбывал из неё неспешно, маленькими глоточками – минут десять уже как. Холёным он был весь с головы до ботинок. Приталенный льняной пиджак оливково-зелёного цвета, узкие тёмные брюки по щиколотку, кипельно-белая рубашка с воротничком нараспах и бордовые лоферы на босу ногу. Всё идеально и дорого. Такой на нём сегодня был наряд. Другие – кстати, ничем не хуже. Прибавить ко всему этому: «острижен по последней моде» и высшая степень (по Пузырёвской шкале измерения) вымытости его чёрных с редкой благородной проседью волос – всегда.
Надо уточнить, что произнесённое вслух и при всех – даже с высокой должностью – сотрудниках прозвище шефа, никого ничуть не смутило. Герман не был в этом плане ни смелым героем, ни беспардонным хамом, ни тем более – тупым идиотом. «Васильковые» конторские в кругу своём открыто называли меж собой своего директора Пузырём. Подобная кажущаяся беспардонность в действительности и была только кажущейся, и нисколько – продиктованной неуважением к своему самому главному начальнику. Как любящая мать в порыве особой нежности называет своё дитя «бестолочью» или «горем несусветным», так – и конторщики. С тем же самым любовно-уважительным оттенком произносилась ими, вроде как, однозначно унизительная кличка Антона Павловича. Вот именно – вроде как … Любили и уважали все Палыча. Не смотря на все его временные тараканьи заскоки. А у кого их них? Бросьте в такого ботинком, пусть не врёт. В «Валошках», по крайней мере в руководяще-офисной их части, был удивительный, взаимодоверительный, крайне редко встречающийся для таких структур, микроклимат. Здесь никто никого не подсиживал, не стучал и не старался сожрать слабого и «больного». Заслуга в этом была как раз именно Пузыря. Он, как бывший преподаватель, причём по призванию, учил, наставлял и чувствовал каждого сотрудника, кто чего стоил и кем именно тот являлся на самом деле. Ну может быть и не настолько хорошо он «читал» каждого человека, или этот талант в нём вырабатывался годами, раз уж он не рассмотрел как следует в своё время в двух самых своих близких людях на тот момент предателей. Но факт остаётся фактом – коллектив он сколотил хороший – и работали отлично, и сами по себе были люди не с чересчур большим количеством внутреннего «говна». И вот сейчас, даже те претензии и недовольства, уже высказанные травмированному главбуху, вроде как, без всякого пиетета, скрывали за собой лишь дружескую иронию. А высказаться и пожурить уже успели все. Ну разве что лишь Зине было не совсем до смеха.