Вследствие чего напрашивается объединение всей жизнеспособной оппозиции, без какого-либо дележа портфелей и синекур в «прекрасной России будущего». Основа сотрудничества: общность взглядов на развитие России с посильным долевым участием в предстоящей борьбе.
Для притирки напрашивается встреча ответственных функционеров с обеих сторон. Но прежде – знакомство с принципами, которые мы рекомендуем в качестве основополагающих; они изложены в карте памяти. Посланец ее оставит в кресле, поступи от вас, Олег Анатольевич, соответствующий сигнал. Не забудьте, разумеется, автограф… С уважением, коллеги-симпатизанты!»
Олег Навальный, будто с опаской закрыл книгу и как-то неопределенно развел руками, что могло быть истолковано по-разному: «на ваше усмотрение», «не хотелось бы рисковать», «время покажет». Гонец, однако, «когнитивного диссонанса» не испытал – незаметно разжал кулак, прислоненный к бедру. После чего воззрился на хозяина кабинета, словно испрашивая: мол, «пропуск» подпиши. Олег обращение уловил, но «расшнуровать» его затруднялся. Тогда визитер, как бы невзначай, указал на ручку, лежавшую подле книги. Олег хлопнул себя по лбу и размашисто подписал свое произведение под названием «3½», которое удостоилось похвал многих критиков. Как представлялось, содержавшее – c привязкой к событию – скрытый прогноз о временном ресурсе политического режима РФ. Подтекст, правда, более чем размытый: дней, недель, месяцев, лет, а то и десятилетий?
***
Спустя сутки, Москва,
Алексей Навальный, по оценке Алекса Куршина, «Россиянин №2», а по версии журнала «Тайм» – в сотне самых влиятельных землян, то и дело фыркал, хоть и метафорически. При этом жадно считывал содержание карты памяти – послание антикремлевского заговора, сегодня со всеми предосторожностями переданное братом.
Оказалось, что преамбула обращения в виде вклейки в книгу – сладенькая, убаюкивающая сказочка на ночь. Не более чем рекламный трюк политтехнологов, укрывших за приветливой оберткой разновидность ультиматума – присоединиться в качестве младшего партнера к некоему подполью, о котором Алексей будто слышал, но не принимал всерьез, находя слухи выдумкой конспирологов.
Младший партнер так младший, но, не возникало сомнений, тот, кто безоговорочно обратится в «вероисповедание» старшего. Что отсылало – то ли к диктату права сильного, то ли в какие-то интеллектуальные дебри. Но самым обидным было то, что предлагаемая уния делала из ФБК поголовье для планового призыва. При этом, сколько бы послание не задевало самолюбие председателя фонда, он, цепкое политическое животное, в глубине души признавал справедливость приводимых аргументов. Причем столь убедительных, что, ему чудилось, люди с той стороны – высшая лига современной политики, от которой Россия до недавних пор отставала на два дивизиона.