Глава 8
Она вышла с территории больницы и направилась к метро, ускоряя шаг от испытанной горечи. Мерк нагнал её у подземного перехода. «Пси, видимо, ты не понимаешь, что мы рискуем, поэтому я прощаю тебя на первый раз. Но, пожалуйста, больше не делай так никогда, иначе мы оба об этом пожалеем, но я выкручусь, а ты – нет. То, что мы делаем – преступление против Закона».
– Зачем ты меня вообще в это втянул? Я тебя не просила! – Хея сама удивилась уверенности в своём голосе. – Я согласилась тебе помочь просто потому, что… потому что…
– Почему? – спросил Мерк, глядя ей в глаза. Да, Винус была права, со смертными вечно проблемы.
– Я хотела помочь. Я хотела быть нужной. Делать что-то важное! Потому что моя жизнь пуста, ты хоть понимаешь, как это тяжело?! Хотя, конечно, откуда тебе знать!
– Так. Стоп. Давай только без сцен. Всё я понимаю, не первый век живу, но и ты пойми, ты сейчас работаешь на меня, а не развлекаешься. И это не кружок саморазвития, это работа, поэтому делай, что тебе говорят. Окей?
– И долго? Сколько я должна «делать то, что говорят»? И главное, зачем мне это нужно, сам подумай?! Не иметь своей воли даже на такую малость – продлить кому-то жизнь на пару секунд! – она помолчала. – Мерк, скажи мне, у нас, у людей, есть какой-нибудь выход? У меня есть выход?
– Конечно. Я думал, ты знаешь. Свобода воли – ваш выход. Он же – вход! – самодовольно гоготнул Мерк. – Когда ты решишься использовать свой дар для того, что покажется тебе важным, не боясь наказания, тогда всё изменится. Но никто не скажет тебе наперёд, права ли ты, и никто не гарантирует тебе защиты на Суде Закона. Таков выход и вход на все уровни. Ну что, тебе стало легче, Хея?
– Мне надо идти, пока! – только и услышал крылатый бог.
Меркурий готовил оправдания. Он не исключал, что вредный Сатурн обязательно пожалуется начальству, дело будет расследовано, и тогда докопаться до его причастности будет несложно. Единственной хрупкой надеждой была сама причина вмешательства Мерка в ход времени, та самая история, которую он рассказал Хее. Как бы ни простодушно это звучало, олимпийцы любили Землю, на которой они давно обосновались, и красота которой не оставляла равнодушными даже их, видавших и другие варианты дизайна миров, другие планеты. Перспектива переселяться невесть куда, искать сколько-нибудь пригодную для жизни планету и начинать там всё сначала была неприятна всем, не исключая «чокнутого вояку» Марса и на редкость нудного Сатурна с его любимым порядком. Это давало Меркурию призрачную надежду на то, что история будет замята коллегами-олимпийцами. Прилетев на Парнас, он направился в любимый всеми богами белый зал Аполлона, где вечерами они часто собирались, любуясь на закат и делясь новостями. Как только его крылатые сандалии ступили два-три шага по вечному мрамору, он увидел направляющегося в его сторону старика Сатурна, скрытого плащом до подбородка, с впалыми глазами на худом неподвижном лице. От его молчаливой фигуры всегда исходил почти физический холод, и трудно было бы назвать его желанным гостем на весёлых сборищах богов. Он подходил к Меркурию, глядя куда-то мимо. Когда они поравнялись, Меркурий склонил голову в приветствии. «Не думай, что я не знаю», – сказал старик тихо, так, что услышал только крылатый вестник. И тут же прошёл мимо, прочь из зала. Пару секунд между богами звучала лишь тишина, а затем её нарушил шум приветствий и возгласы всеобщего одобрения, что само по себе было редкостью в этом месте. Но, если вдуматься, это была естественная реакция для любых существ, имеющих любимый дом, крылатых или бескрылых. Меркурий окончательно выдохнул с облегчением, когда Марс сказал ему, что старик Сатурн ворчал, конечно, но докладывать наверх явно не собирался.