Но посоветовать сыну и его юной подруге подобный практичный и деловой подход к любовным отношениям язык у меня не повернулся. Пусть, хотя бы попытаются быть не просто благополучными, но и счастливыми.
Что касается меня, то вопросом мужского эгоизма заинтересовалась уже давно. И даже переняла у мужчин этот положительный опыт. Да, я считаю эго благим состоянием души и тела.
Мужское эго необходимо для женщин.
В свои юные годы, будучи духовно не зрелым человеком, я, как и все умницы и красавицы, старалась подогнать саму себя и свое окружение под эталон навязанной киношниками глянцевой мечты, в которой жизнь просто обязана быть праздничной и гармоничной. Что в этом плохого- спросите вы? В привлекательной, на первый взгляд, идеализации кроется отрицание и неприятие большинства жизненных проявлений, что порождает борьбу и истязание себя и всех тех, кто не соответствует твоим незрелым ожиданиям. Это- мировоззрение палача.
Вспомните, очаровательную Мальвину- девочку с голубыми волосами и ванильно- розовыми мечтами. Она же- сущий тиран. Все должны жить по ее правилам! И, хотя правила очень даже правильные, но, заставляя других выполнять твою, пусть даже благую волю, становишься не кем иным, как эгоистом, не ведающим ни любви, ни сострадания, ни уважения к другим. И этим комплексом Мальвины я страдала и терзала близких долгие годы, при этом была твердо убеждена, что именно окружающие мучают меня, не желая становится лучше. Неосознанно я, считая себя жертвой, хотя была палачом.
Моим лекарством от эгоизма стали дети. Каждая мать согласится со мной, что ребенок не просто целиком и полностью забирает твое внимание, время и силы, он берет тебя себе всю, без остатка. Да, когда дети- малыши, иначе нельзя. Но по мере их взросления, родители, попавшие в замкнутый круг бесконечных забот и переживаний, не замечают того самого благостного момента, когда дети начинают сначала просить, потом требовать свободы от материнской гиперопеки.
Но мы, поощряемые желанием быть хорошей мамой, растворяемся в своих детях настолько, что перестаем жить своей жизнью и становимся на пути у обожаемых дочурок и, особенно, сыночков, навязывая им свои страхи перед будущим и сожаления о несбывшемся. Навешиваем на детей тяжкий груз своих для нас и чужих для них идеалов и целей. Не живем сами и не даем жить другим. Общество подливает масла в огонь гипертрофированной безусловной материнской любви, на самом деле являющейся патологическим всеобъемлющим подавлением и контролем, порождающим условия и ограничения, вытесняя напрочь любовь. Только тревога и страх: туда не ходи, этим не занимайся, с тем не дружи, иначе будешь несчастной (-ым), как и я.