– Трэя Бенедикта, – улыбнулся мужчина, направляясь к поднявшейся на ноги женщине. – Рад вас видеть. Но что за спешка? Что могло случиться? Мне передали вашу просьбу незамедлительно прибыть и честно говоря, встревожили этим, – улыбался Айгвард.
– Милый мой, – вздохнув, Бенедикта села и указала мужчине на соседнее кресло: – Только тебе я могу довериться. Ты верный друг и надёжный соратник моего сына и полагаюсь на тебя. Кристэну будет очень нужна твоя помощь, чтобы не сотворить того, о чём впоследствии пожалеет. А новости у меня такие…
Дверь кабинета давно закрылась за матерью, а Кристэн никак не мог себя заставить открыть злосчастный короб. Он смотрел на него, но перед глазами стоял образ Эвелины. Серо-голубые, лучащиеся теплом и обожанием глаза, губы, шепчущие слова любви.
– Бред, – мотнул он головой: – Не может… не может этого быть! – сказал уверенно, стараясь убедить себя и потянулся к коробу. Достал упаковку с пластинами для эфирограмма и, сглотнув, положил их обратно.
Медленно достал аппаратуру, установил, настраивая. Задёрнул плотно шторы. Понимая, что оттягивает момент, разозлился сам на себя. Уже более решительно вставил первую пластину в эфирограмм и застыл, глядя как в расползшемся облаке эфира возникает объёмное изображение.
Соглядатай нанятый матерью фиксировал происходящее издалека, но спутать или обознаться Кристэн не мог. Это была его жена. Его любимая!
Эвелина сидела за столиком в незнакомой ресторации и улыбалась, глядя на ненавистного ему Вистара! При этом тот держал её ладони в своих, мягко поглаживая, сжимая, лаская её руки.
Покачнувшись, Кристэн отступил на шаг от эфирограмма и закрыл глаза. Мотнул головой:
– Всё можно объяснить, – твёрдо произнёс сам для себя. – У неё точно будут объяснения. И доказательства!
Тяжело дыша, достал остальные пластины и, загружая их в эфирограмм, заметил, как дрожат руки. Он старался взять под контроль тот ураган чувств, который грозил смести всё на своём пути, но то и дело глаза застилала пелена ярости, а сердце сжималось от страха и предчувствия надвигающейся беды.
Серое облако эфира заклубилось и мягко разостлалось по полу, в то время как луч эфирограмма проецировал над ним новые объёмные изображения. Иногда прорывался звук и кабинет наполнялся шумом чужих голосов и проезжающих по улице эфиркатов, когда соглядатай вышел из ресторации, фиксируя, как Эвелину обняв за талию ведёт Вистар. Кристэн надсадно, рывками втягивая в себя воздух всматривался в родное, любимое лицо, в глаза, которые с теплотой смотрели на другого. Стиснул зубы, когда его любимая супруга, запрокинув голову, смеялась, а её любовник удерживал Эвелину в объятиях, ещё ближе притягивая к себе.