Я поднял глаза еще выше и только теперь заметил настоящую опасность. Над замком сгустились черные тучи, и молнии от них били не в каменные стены, а прямо в небо, а оно трескалось от каждого удара и осыпалось крошкой.
«Ненавижу!» – стучали в моем сознании слова Алики.
Может, оно и к лучшему? Если она вытрет этот мир, все закончится для нас обоих. Меня вытащат и ее тоже, а потом я что-нибудь придумаю в другой реальности, но прислушался к ее чувствам и понял, что с ними никак нельзя так поступать. Взглянул на Эргата и подумал, что его слезы так же реальны, как моя угроза увольнения, а может быть еще реальней.
Я должен был остановить Алику, именно ее, пока ярость не стала новым проклятием для этого мира. Ответ вдруг появился сам собой.
Я достал из кармана банку с надписью «любовь», сорвал с нее бумажку, и время снова помчалось вперед. Мыши так зашумели, что почти зажужжали, как мухи. Смех Лики стал невыносим, а гром над головой глушил меня. Даже камни балкона вздрогнули, но я сделал шаг и плеснул блестящую воду на Алику.
Летучие мыши взмыли и растаяли черной дымкой. Черное пламя на ее коже потухло. Она обернулась, посмотрела на меня глазами полными слез, а я просто обнял ее, прижал к груди.
Судя по солнцу, тучи исчезли. Небо наверняка устояло.
– Это невозможно! – вскрикнул Лики.
– Исчезни, – прошептал я ему в ответ и закрыл глаза.
Мне вдруг стало не нужно смотреть, чтобы видеть. По мосту в замок вбегали маги. Огромный дракон в небе выдыхал свет − не пламя, а именно свет, от которого тьма исчезала. Камни замка от него становились светлее. Нас с Аликой он только согревал. Это чувство походило на тихий благодарный шепот. Я знал, что Алика тоже это увидит, не умом так сердцем, потому не отпускал ее. Захочет плакать, пусть плачет, а я останусь с ней.
Лики попытался сбежать, но не смог. Свет ворвался за ним в замок и, коснувшись его тела, превратил его в пепел, белый пепел, что тут же унес ветер. Его темная душонка заметалась по светлым залам.
Старые грязные окна замка вдруг очистились. На них нашлись витражи с чудесами, детьми и матерями, магами, чудесными существами и деревьями. Через них свет попадал в долину и освещал ее. Свет вплетался в ветер и бежал волной по миру. Тот в ответ оживал, и мне так скорее только казалось, но Межгорье словно стало светлее, трава зеленее; а когда луч заглянул в спальню короля, он замер, словно задумался, а потом коснулся его лица. Молодой Виар открыл глаза. Что ж, он дурак, он виноват, но я рад, что она его простила, потому что Алика и есть этот мир.