– Всё, проиграла ты, Марья Моревна, некуда тебе отступать, позади Иртыш только, и отец твой, колдун Мор тебе сейчас не поможет, сам испуган. Если хочешь живой и здоровой остаться, то расколдуй всех, на кого заклятия какие положила и вместе с отцом навсегда уходите и из Абалака, и с русской земли!
Посмотрела вороньими глазами Марья Моревна на отца, а Мор лишь руками развёл, да плечами пожал.
– Ладно, уж, Светлана, будь по-твоему! – сквозь зубы процедила Марья Моревна, хлопнула в ладоши, ударила каблуком сапога сафьянового о землю…
И закрыл золотой поток света Кощея, а когда открыл, то стоял уже не Кощей безобразный, а пожилой красивый статный светло-русый синеглазый русский царь Иван Святогорович в венце золотом, наряде парчовом и корзно атласном с жар-птицами. И закрыл золотой поток света бабу Ягу, а когда открыл, то стояла уже не сморщенная старушка седая в лохмотьях и с ногой костяной. Стояла зрелая красавица Марья-искусница с тонкими чертами лица большими серыми глазами, длинной русой, местами седой, косой, да в расшитых, искусно украшенных одеяниях и сапогах с драгоценным кокошником с пологом.
– Марья!
– Иван! – крикнула она ему в ответ на седьмом небе от счастья и бросилась в объятия Ивана, и запели они:
«Какая ж Марья без Ивана?
Какая ж песня без баяна?
Какая ж без Христа душа?
Какой Тобольск без Иртыша?».
А потом свет золотой закрыл царевну-лягушку Василису, а когда открыл, то предстала перед всеми не лягушка, а красивая юная девица царевна Василиса Премудрая с большими зелёными глазами, нежными чертами лица косой длинной каштановой с венцом из злата и жемчуга, в одеяниях с жемчугами, золотом и мехом соболиным.
Все от счастья заплакали, стали на руках качать Светлану и Снегурочку, хвалить их, а Дедушка Мороз ласково приобнял внучку и нежно произнёс:
– Я горжусь тобой, внученька, я и не знал, что ты уже по-взрослому мудрая такая…
… И все встали, царь Иван с женой по Абалаку пошли с почётом, а все им пели:
«Славься, славься, царь Иван,
Царь православный Иван Святогорович
Со своею супругой прекрасною
Да супругой Марьей-искусницей…».
А потом Илья вдруг вспомнил и с гневом спросил:
– А что будем с предателем Добрыней делать? Изгоним из русской земли, как и Марью Моревну с Мором?
– Нет, – весело ответила Светлана – Я наказание ему получше придумала: пусть будет теперь у царя Ивана и его семьи не богатырём, а конюхом, поломойкой, посудомойкой, прислугой их, раз опозорил так себя!
Все засмеялись: идея была, ну, просто лучше не придумаешь, и пришлось Добрыне с новой рабой свыкаться, смиряться.