Это было давно. Холодный воздух обжигал легкие, ветки деревьев под тяжестью снега склонились к земле, с неба медленно падали крупные хлопья снега. Они кружились вокруг людей, делая их счастливыми, а затем, касаясь земли, погибали. Глупо. Как глупо. Они погибали тихо и самоотверженно. Погибали навсегда. Снежинки, в отличие от людей, могут пожертвовать собой ради чужого счастья.
Пока погибали снежинки, он играл для нее на гитаре, его длинные пальцы дрожали, ведь было так важно произвести впечатление. Горела гирлянда, освещая комнату мягким светом, она улыбалась, смотря на него с теплотой, и в ее взгляде отражались яркие огоньки. Он впервые играл не ради музыки, а ради кого-то еще. Он так долго выбирал песню, что теперь выбор казался ему совсем глупым, однако ее улыбка была его надеждой. Эта невероятная, просто сказочная девушка была так близко. Он чувствовал ее запах. Такой родной запах. Она пахла мятой и яблоками, и от этого приятно кружилась голова. Он почти мог слышать ее размеренное дыхание. Но сердце билось в груди слишком быстро, пульс отдавался в висках, кончики пальцев кололо так, что хотелось одернуть руки от любимых струн. Петь было просто страшно, голос мог сорваться от волнения в любую секунду, но так было легче признаться в своих чувствах.
Он любил ее так сильно. А она все еще улыбалась. Нежно. Ее улыбка была для него наивысшей наградой, и поэтому он продолжал петь.
И...
Он продолжал рисовать для нее послания на асфальте, когда пришла весна.
Варить для нее самый вкусный кофе по утрам.
С трепетом вдыхать аромат мяты и яблок.
Пытаться бросить курить.
Писать милые сообщения, ведь она так любила получать их перед сном.
Сочинять стихи и рассказы.
Встречать ее после занятий.
Забивать на своих друзей.
Забивать на учебу.
Провожать до дома.
Ходить в кино на совершенно идиотские фильмы. Боже, она так любила эти дурацкие фильмы. А он так любил ее.
Он продолжал целовать. Обнимать. Шептать слова о любви, перебирая ее волосы, а в ответ слышать только тишину. Но видеть ее улыбку было важнее.
И пока на улице погибали снежинки, он продолжал погибать для нее. Раньше он был тем человеком, который готов пожертвовать собой ради другого. Но не сейчас. Уже нет. Ведь ее улыбка была снисходительной, а не нежной. Ее прикосновения машинальными, а не искренними. А молчание кричало громче, чем билось его сердце.