Герцог промолчал в ответ, ничего не объяснив.
— Через три дня состоится Высший прием, я должен буду явиться и представить отцу и всему свету свою невесту, — с обманчивой торжественностью заявил Эйден. — Вы тоже приглашены.
— Даже я? — хохотнул Полкан. — Волк на Высшем приеме? Да я же всех дам распугаю, — рассмеялся он.
— Скорей уж будешь там как зверь в зоопарке, — мрачно отозвался Эйден. — Будут глазеть на тебя и трогать везде, где вздумается.
— Уже не терпится посетить прием! — расхохотался оборотень сильнее прежнего. — Вниманию женщин я всегда рад.
В этом я нисколько не сомневаюсь.
— Кстати, а кормить нас сегодня будут? — поинтересовался оборотень, отсмеявшись. — Где твоя повариха? Неужели ты все еще не впускаешь ее из постели? — спросил с откровенным сарказмом. Оборотень и теневик дружно рассмеялись особенным мужским смехом. Даже находясь на другом этаже, я залилась румянцем.
Признаться честно, возвращаться в каморку для прислуги я не горю желанием. По крайней мере, во время болезни предпочитаю оставаться в хозяйской спальне. Меня все время клонит в сон, я бодрствую лишь несколько часов в день, и кровать герцога идеально подходит для этого занятия. В спальне для прислуги была тесная и неудобная кровать, тонкий матрас, от которого болела спина. Герцог так и не исполнил свою угрозу, не опозорил меня и лег спать в соседней комнате.
Он предоставил мне свою спальню.
Этот факт перевернул что-то внутри меня. В тот момент я осознала, что у меня в этом доме особый статус, и это не статус рабыни. Герцог дорожит мною. Лечит, балует сладостями, как нянька следит за тем, чтобы я вовремя принимала все лекарства. Откуда столь благосклонное отношение? Только лишь из-за одного дара? Или дело в брачной вязи, украшающей наши руки?
Вчера вечером Эйден, сидя возле моей постели, в очередной раз вложил в мою руку горячий стакан с целебным отваром. В этот момент рисунки на наших предплечьях случайно соприкоснулись, и меня будто молнией пронзило. Я вздрогнула всем телом и на несколько секунд ощутила эмоции Эйдена.
Я словно заглянула ему в душу. Явственно осознала его волнение за меня, благодарность за спасение, не оформившееся уважение и даже нежность. Это так странно и неожиданно, что я на несколько минут потеряла дар речи. А он ничего не почувствовал. Посмотрел на меня с ожиданием, молча надавил на стакан и попросил выпить все до дна.
— Эльвира идет на поправку, — скупо ответил герцог, вырывая меня из восоминаний. — Она большая молодец, и я хочу ввести ее в нашу команду, — от этой новости в ступор впали не только друзья герцога, но и я. — Для этого нужно выяснить ее прошлое, найти семью.