— … скажи что-нибудь! Где болит? Попробуй встать, — хлопотала надо мной чья-то фигура.
Перед глазами всё плыло, фонари и светящиеся окна школы дрожали жёлтыми кляксами и двоились. Кроме смутных очертаний человека я ничего не могла различить, но голос! Голос-то я узнала моментально. Даже несмотря на звон в ушах.
— Ты… — только и смогла прошептать спёкшимися губами.
— А кто ж ещё? — Шаламов помог мне подняться. Пошатываясь, я заозиралась по сторонам.
— Где они? — выдавила я.
— Они? Девки эти, что ли? А тебе мало? — хмыкнул он. — Душа требует продолжения банкета?
Опять насмешливый тон, только сейчас меня это не раздражало. Ну разве только самую малость.
— Почему надо обязательно меня стебать? — с трудом прошептала я.
— Сбежали…, — сразу посерьёзнев, ответил он. — Я подошёл, и они сбежали.
— А ты как здесь…?
— Просто мимо проходил, ну и… Крик твой услышал… Ты идти-то можешь? А то, смотрю, тебя штормит.
— Не знаю, — призналась я. Меня и впрямь мутило, ещё и ноги еле держали.
— Давай зайдём в школу, — предложил он.
— Не-не…
Чтоб меня отец в таком виде узрел?! И все остальные?!
— Пойдём через задний ход. Давай, обопрись на меня.
Приобняв за талию, он повёл меня к школе.
Кое-как, с передышками, мы добрались до заднего хода, который отец всё норовил закрыть. Завхоз по его требованию регулярно навешивал замок, но пацаны срывали. За школой, прямо у заднего хода, располагались хозяйственные постройки, в их тени, скрытые от лишних глаз, пацаны повадились курить «без палева» и просто так отказываться от этой привычки не собирались, поэтому всякий раз отвинчивали или же попросту вырывали из косяка проушину навесного замка.
Вот и сейчас тяжёлая, обитая жестью дверь отворилась, и мы оказались под лестницей в правом крыле школы. Сюда отец вряд ли сунется — поздно уже, от вестибюля и от директорской далеко, да и что ему тут делать? На лестнице, как и во всём крыле, было пусто, темно и тихо.
Мы доковыляли до женского туалета на первом этаже. Я вошла в уборную, оставив Шаламова в коридоре, и стала в потёмках шарить по стене в поисках выключателя. Нащупала, включила, а, взглянув на себя, ужаснулась. И даже не оттого, что выпачкалась вся с ног до головы, хотя и это впечатляло. Самым жутким были внушительные пятна крови на белой болоньевой куртке. Правда, уже и не белой после валяния на земле, но кровь от этого выглядела не менее страшно. Я поднесла руку к лицу, осторожно коснулась. Невольно вырвался стон. Как же больно! Надеюсь, эти идиотки всё же не сломали мне нос.
Кровь осталась и на пальцах. Чудно! Я пустила холодную воду и стала плескать в лицо. Жаль, что в уборной не было зеркала, и умывалась я вслепую, низко склонившись над умывальником.