— Лучше подожди, когда вечер закончится, и они уйдут. А то мало ли…
— Да мне не надо на третий, я у мамы разделась, — пояснила я девчонкам и пошла на выход.
Вот так, неожиданно, нажила я себе врага в лице Шестаковой. А она известна своей манерой выяснять отношения. Если Черникова, которая, в принципе, из той же породы, привыкла беседовать на кулаках, то обычные девчонки боятся попасть под её гнев. Так что это не самое приятное обстоятельство. Я её не боюсь и даже уверена, что при случае смогу постоять за себя, всё-таки отработанные годами удары по мячу тоже кое-чего значат. Я боюсь другого — слухов. Одна мысль, что по школе будут говорить, что Майер подралась с Шестаковой — да ещё из-за мальчика! — ввергала меня в ужас. Опять-таки Светке были нипочём эти разговоры, а как по мне, так это — позорище.
Я брела из школы в растрёпанных чувствах. И не только из-за произошедшего. Я вдруг совершенно отчётливо осознала, что мне не хочется идти домой. Никогда раньше не думала, но сейчас поняла — дома я всегда чувствую себя скованной и напряжённой. Почти так же как на уроке географии. Только когда родители на работе, позволяю себе немного расслабиться и побыть собой. А когда они возвращаются… особенно отец, я словно каменею, пряча глубоко внутри всё, что на самом деле чувствую. Я к этому привыкла и перестала, видимо, замечать, но сегодня будто что-то потаённое во мне прорвалось из самых глубин и не желало больше прятаться. И потому домой идти очень не хотелось. Но с другой стороны — пойти-то мне было некуда. Не бродяжничать же.
Подходя к дому, я взглянула на окна Шаламова, там горел свет. Их балкон примыкал к нашему. И мне от того было приятно, хотя понимаю, что это глупо и ничего не значит.
И всё-таки почему Шаламов подошёл ко мне? Он вполне мог бы пригласить меня на танец позже, когда дискотека уже шла вовсю, и главное не так демонстративно? А он как будто что-то кому-то доказывал или делал наперекор. Я бы ещё могла подумать, что, может, он на спор: «Глядите, как я сейчас директорскую дочку окручу». Тема-то такая, уже знакомая. И не только по фильмам. Год назад клеился один из параллельного класса, но меня предупредил Лёшка Назаров, мол, не ведись, это спор. Но, во-первых, Шаламов не выглядит тем, кого так легко на идиотский спор подбить. Он какой-то независимый, что ли. Во-вторых, он ведь умчался сразу. А это была бы очень странная тактика. Ну а в-третьих, его поцелуй… он был, конечно, властный — с робкими попытками Потапова не сравнить. Но при этом какой-то злой, голодный и отчаянный. Всё это выглядело как порыв, которому он поддался и о котором потом пожалел и сбежал.