— Упражнения? — спросил Михаил Артамонов, мой наниматель.
— Игорь иногда отказывается, но со мной не забалуешь, вы же знаете.
— Знаю, потому и нанял, — усмехнулся Михаил, а потом добавил: — Улучшения есть?
— Да какие уж там улучшения, Михаил Алексеевич, рано еще. И ладно бы еще параплегия была, а то тетраплегия. Тут дай бог чтобы вообще встал… Хотя всё может быть, всё может быть. Лучшие врачи к его услугам. Возможно, со временем…
— Я понял. Держите меня в курсе, Анастасия Ивановна. Хорошего вам дня.
— И вам хорошего!
«Ах, какой обаятельный мужчина! Не то что мой несносный пациент».
Кстати, как раз пора было к нему наведаться — поставить очередной укол.
Я не знала, почему меня нанял не сам Игорь Лебедев, ведь говорить он мог, а Михаил. Видимо, какая-то договоренность. Я в эти мужские разборки не лезла. Платят хорошо — вот и славно.
Ко всем пациентам я относилась как к детям, к Игорю в том числе. Поэтому все его перепады настроения, крики и недовольства пропускала мимо ушей.
— Я ничего не хочу! — заорал Игорь.
Я лишь подбоченилась и зацокала.
— Ай-ай-ай, Игорь, нехорошо, нехорошо! Сейчас укольчик поставим…
— Не надо мне никаких уколов! — взорвался он.
Я погрозила ему пальцем.
— Но-но-но, разве так можно? Вы бы лучше эту энергию на восстановление пустили. Эвона сколько злости! Ее бы да в нужное русло…
Да и что Лебедев мог, кроме как кричать? Ничего. При параличе и ног, и рук не разгуляешься.
Я поставила укол, улыбнулась пациенту, погладила его по голове и вышла из его комнаты.
Жила тут же и уже очень полюбила этот дом. Огромный, роскошный.
Прошла мимо портрета красивой блондинки с синими глазами, такими же, как у меня. Да и грудь такая же, выдающаяся.
— Да, — задумалась я, глядя на нее. — Определенное сходство имеется. Хорошая, наверное, женщина была…
***
Шесть лет спустя
Алина
Я вплыла в спальню с подносом в руках. На нем ароматным паром исходила большая кружка с кофе — пить из маленьких Герман так и не привык. А еще яичница с беконом и хрустящий багет собственного производства.
— Кофе для господина директора!
Любимый открыл глаза, увидел меня и искренне улыбнулся.
Он каждый раз так улыбался, и каждый раз при виде его улыбки в груди разливалась нежность и растущее чувство любви. Я не понимала, как можно было с каждым годом любить его всё сильнее, ведь моя любовь и так казалась безграничной, но это происходило. Наверное, потому что у меня самый лучший в мире муж.
Я подала ему столик, а сама уселась рядом.
Гера сел в кровати и пригубил кофе, а потом отставил столик с едой на прикроватную тумбочку, поцокал языком и посетовал: