Ее зеленые глаза подкрашены черным цветом. Ее губы накрашены красным. И на ней красное платье, от которого у меня слабеют колени. Оно с низким разрезом спереди, демонстрируя ее идеальные сиськи. Она улыбается мне, и все расступаются перед ней, как будто она королевская особа.
«Desire» Мэг Майерс начинает играть через динамики в доме, и ее улыбка расширяется, как будто она знает секрет.
— Нахуй это дерьмо, — я слышу шипение Киллана, но игнорирую его.
Она подходит ко мне, и я тянусь к ней. Моя рука обхватывает ее тонкую талию и притягивает ее к себе.
— Я не делал этого, — говорю я ей, чтобы она знала. Я бы все равно этого не сделал. Я просто пытался выиграть время, чтобы выбраться из этого, но я не мог этого понять. Я не мог этого сделать, потому что не мог представить ее с кем-то другим. А я не хочу никого другого.
Эта женщина такая же извращенка, как и я. Она такая же сломленная, как и я. Вместе мы — два испорченных человека, живущих в мире, где ты должен быть идеальным. Она не претворяется, а я не готов притворятся.
— Я знаю, — шепчет она мне в губы.
Я смотрю в ее глаза, и они сверкают. Как и в любой другой раз, когда она встречалась со мной лицом к лицу. Мне нравится этот ее взгляд.
— Ты что-то задумала, — говорю я.
Ее глаза опускаются на мою грудь, а ее руки пробегают по ней.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — говорит она, облизывая свои красные губы. Я хочу, чтобы они обвились вокруг моего члена.
Я беру ее за подбородок и поднимаю его, чтобы она посмотрела на меня.
— Ты имеешь какое-то отношение к Кейтлин и Брайану, — я тянусь, но что еще может объяснить то, что только что произошло. И выражение ее глаз. Я слишком сильно недооценивал ее. Но больше не недооцениваю.
Она улыбается.
— Я рискну доказать тебе это.
***
ОСТИН
Он смотрит на меня. Эти великолепные голубые глаза ищут меня. Он отстраняется, берет меня за руку и тащит из кухни. Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться от его настойчивости. Он затаскивает меня в комнату и захлопывает дверь.
— Что ты сделала? — требует он, поворачиваясь ко мне лицом. Я скрещиваю руки на груди.
— Остин, — рычит он, подходя ко мне. — Скажи мне.
Я люблю, когда он такой. Когда роли меняются местами, и он не может смириться с тем, что не знает, что я сделала. На что я способна.
— Я не собиралась позволять тебе трахать ее, Коул. Если это то, чего ты хочешь, тогда ладно, позволь мне уйти прямо сейчас. Больше никаких нас с тобой. Больше никакой игры.
Он сказал, что не делал этого, но было ли это потому, что я вмешалась?
Он шагнул ко мне, его рука поднялась, чтобы коснуться моего лица.