— Какое это имеет значение?
— Не имеет. Просто веду светскую беседу.
— Мне больше нравится, когда я думаю, что ты пытаешься меня убить, чем когда ты ведёшь светскую беседу, — огрызается она.
Я улыбаюсь. Да, есть что-то в Остин Лоус, что мне нравится. Очень.
***
ОСТИН
Мои руки сжаты в кулаки. Мое горло сжато, а сердце колотится. Я так зла на свою мать.
Я не всегда была лучшей дочерью. Я создавала проблемы. Меня исключали из школы за всякие глупости. Ей пришлось уговаривать полицейских не сажать меня в тюрьму за курение травки. Она просто спасала свою задницу, так как именно она снабжала меня ею. Но она устроила большую сцену.
— Это была последняя капля, — сказала она.
Мы заходим в дом, и она захлопывает за мной входную дверь.
— О чем ты, блядь, думала? — требует она.
Я игнорирую ее и продолжаю идти к своей комнате. Я хочу уйти от нее.
— Эй! — Филипп, ее парень, выходит из их комнаты в коридор передо мной. — Твоя мама задала тебе вопрос. — Его темно-карие глаза смотрят на меня.
Я игнорирую его и обхожу. Он тянется вверх, хватая мой рюкзак, и оттаскивает меня назад. Я спотыкаюсь о свои ноги и падаю на задницу. Прежде чем я успеваю прийти в себя, он поднимает меня на ноги и швыряет в стену, отчего мои книги впиваются мне в спину. Затем его рука поднимается, и он бьет меня по лицу.
Я бью его в ответ. Это не первый раз, когда он применяет ко мне свои руки. Но я предпочитаю этот вид, а не тот мягкий и нежный, который он пытается делать, когда мамы нет рядом.
— Ты неблагодарная сука! — кричит он мне в лицо. — Без нас у тебя ничего бы не было.
— У тебя ничего бы не было, если бы не я! — кричу я. — Я не вижу, чтобы ты работал ради чего-то. Мой отец дал нам с матерью все это. Какого хрена ты даешь нам?
Он снова бьет меня. Так сильно, что я падаю на колени. Я чувствую вкус крови и встаю, бегу в свою комнату. Я захлопываю дверь и запираю ее.
Я прислоняюсь к ней, когда гневные слезы застилают мне глаза. Я все еще слышу их в коридоре.
— Отправь эту суку к ее отцу, — рычит он.
— Он никогда не хотел ее раньше. Какого черта она ему нужна сейчас? От нее одни неприятности, — рычит она.
— Мы должны что-то сделать. Я не могу больше держать ее здесь с нами, — говорит он ей.
Наступает долгая пауза. Затем она говорит:
— Я позвоню Селесте. Эта тупая сука захочет забрать ее.
По моей щеке скатывается первая слеза. Я подбегаю к своему окну, дергаю его вверх и прыгаю через него, желая убраться отсюда на хрен.
Три недели спустя я летела в самолете в Орегон.
Моя жизнь не была хорошей. И честно говоря, я не очень удивилась, когда моя мать бросила меня, как дурную привычку, ради своего бойфренда. Но я все еще думала, что она будет бороться за меня. Хотеть меня. Но это не так; все, что ей было нужно, это он. Она стояла в стороне и позволяла ему бить меня. Трогать меня.