— Прошу прощения? — протянула растерянно. — Я совершенно уверена в своей работе, профессор, вы же знаете, что мне достался довольно легкий билет…
Пришлось подняться и быстро подойти к кафедре. Кажется, никто этого и не заметил. Одни были слишком увлечены своими билетами, другие — шпаргалками, третьи пытались обмануть регистрирующий браслет и обменять билет.
— Смотрите сами, Иори. Надо сказать, такого я от вас не ожидал. Мало того, что в качестве примера взаимодействия с поставщиками вы привели полную чушь, так вы ещё упомянули в качестве идеальной системы Гильдию Даграта! Не мне вам говорить, — мужчина поправил очки, поморщившись, и понизил голос, — что этого упоминать не стоило. Да и остальной ваш ответ в высшей степени вызывающе составлен. Девочка, боюсь, ты заигралась…
Даграт? Не так давно образовавшееся государство, гордо именующее себя империей? Я никогда не была сильна в политике, но и то знала, насколько накалены сейчас отношения между Дагратом и Союзом. Вот только…
— Профессор, вы уверены, что речь идет о моей работе? — голос дрогнул поневоле. Я убрала прядь волос, лезущую в глаза, и наклонилась ниже, пытаясь рассмотреть исписанный пластик на столе.
— Прошу, — кажется, Галаш был не на шутку рассержен, но листы вернул.
Сегодняшняя дата. Подпись. Название билета… И ответ. Не мой ответ. Я в принципе никогда бы такого не смогла написать! Что за чушь? Фамилия — моя, имя, подпись, снова дата… Печать…
Пальцы сжались сильнее, а к горлу подкатил ком.
— Профессор, но это…
— Не надо оправдываться, Иори. Понимаю, вы хотели удивить своим нетривиальным подходом. Возможно — шокировать. Молодости свойственна категоричность. Только зря вы решили доказывать это на экзамене. Ответ уже занесен в реестр, но я сделаю приписку, что вы плохо себя чувствовали и не могли сосредоточиться.
Что? Поблажка? Я уже ничего не понимала. Сейчас и правда пора голове разболеться.
— Почему?
— Потому что в противном случае вами могут заинтересоваться псионики Совета. Сейчас у всех паранойя. Среди студенчества много… вольнодумства и протестных настроений, — профессор тяжело вздохнул, промокая лысину тряпочкой — слишком жаркий день.
Псионики? Из-за ответа, который мне не принадлежит? Это звучало, как чушь, но отчего-то стало страшно. Я знала уже, насколько жизнь бывает несправедлива, вот только отвыкла за последние годы от её тычков.
Спорить сейчас — бесполезно. Только прослывешь упорствующей лгуньей.
— Когда мне приходить на пересдачу? — не смогла сдержаться, вопрос прозвучал слишком резко.
Но это все… чересчур, космос побери!