Мужики аккуратно, потихоньку отчаливают от своих благоверных и мелкими шажками двигаются в нашу сторону. Всем интересно. Это даже интереснее, чем финансовые сводки и обсуждения курса валют.
Любовницы — наше все. Только у кого-то они вышколенные и шикарные, а у меня рыжий ебанутый на всю голову Еж, который всех взбаламутил своим появлением. У меня самого до сих пор все кипит после ее появления. Она мой дестабилизирующий элемент. Частица хаоса.
Я ей завтра точно устрою. Высеку по бестолковой жопе так, что неделю сидеть не сможет. Месяц!
Дергаю узел галстука, злюсь. Мне ни с кем не хочется говорить на эту тему.
Придется затыкать, а я не уверен, что в состоянии сделать это сейчас достойно и без грубости.
* * *
— Демид Сергеевич, Артур Сергеевич, Владислав Владимирови, мое почтение.
Как ваши дела?
А вот и первый хер с масляными любопытными глазками.
— Отлично. Сделки идут, работники пашут, — отшучивается Артур, — даже сейчас над договорами думаем. Как всегда.
Я молча киваю, подтверждая слова брата.
Тем временем к нам подползают еще трое, и среди них Щеглов, который уже видел меня в Лерой в кафе. У него выражение морды такое хитрое. Мол, а я говорил…
— Что это мы все о работе и о работе. Как хоть с личной жизнью-то?
Все кивают, старательно делая вид, что в данный момент их не интересует личная жизнь одного конкретного придурка, связавшегося с дурной студенткой.
— Все отлично, — Артур снова перетягивает их внимание на себя, — через пару недель ждем с Вероникой пополнение…
Он, не скрывая гордости, вещает про свою беременную жену. Мужики из вежливости слушают, я думаю о том, как сбежать. Настроение ни к черту.
Потом Швецов подключается. Они с Ясей тоже заделали спиногрыза. Она и не пришла сегодня с ним, потому что чувствует себя не очень. Он обстоятельно рассказывает о токсикозе, гормональных срывах и о том, как бегает по городу в поисках маринованной клубники, фаршированной анчоусам.
— Молодцы, — кивает Щеглов, а потом бесцеремонно переводит стрелки на меня. — А ты, как я посмотрю, все с этой рыжей?
Остальные тут же прислушиваются, а Артур разводит руками, мол я сделал все что мог. Дальше сам выпутывайся, раз такой идиот.
— Я уже вроде говорил, что не собираюсь это обсуждать? Ничего не поменялось, — смотрю на него в упор.
Если жирный боров не заткнется, я за себя не ручаюсь. Черт, похоже Вознесенская заразила меня своим безумием.
— Эх, молодёжь, — он качает головой с улыбкой милого доброго дедушки, но глаза ни черта не милые. Зацепило его, что на публике поставил на место.
Ничего проглотит.