— Ты хочешь, чтобы я брал тебя с собой, но при этом совершенно не знаешь, как надо себя вести. Не понимаешь, что есть время, когда можно говорить, и когда надо молчать. Да, твоя беспардонная наглость может быть забавной, если мы наедине, но она недопустима вот в таких местах, в таком обществе.
— Да какое общество? — раздраженно фыркаю, — толпа разодетых теток и пузатых мужиков.
Он качает головой, не скрывая досады.
— Когда же до тебя дойдет, что там не студентики сопливые, с которыми можно вести себя как деревенская курица. Не кружок любителей выпить пивка.
Обидно, что именно к ним он меня и причисляет.
— Так объяснил бы. Показал, как надо. Научил. Я умная так-то, быстро схватываю…
В ответ скучающий взгляд. Похоже умной меня здесь не считают.
— Лера… — начинает и замолкает. Потом с тяжелым вздохом продолжает. — Я с тобой не для того, чтобы учить хорошим манерам. Когда мне захочется кого-нибудь повоспитывать, я заведу ребенка. Может двух. А с тобой весело, на грани. Все время хочется то смеяться, то убивать, то трахаться… Но не более того.
От возмущения у меня полыхают щеки и сбивается дыхание.
— Значит я подхожу только для этого?
— А ты разве сделала что-то, чтобы убедить меня в обратном? По-моему, наоборот, всеми силами стремилась доказать свою неспособность вести себя, как взрослый адекватный человек.
— Ничего я не доказывала!
— Да ты что? Ну давай по порядку. Наша первая встреча. Помнишь?
Я показала ему средний палец…
— Вторая встреча.
Меня обдолбанную пытался изнасиловать какой-то хрен, а потом я полночи блевала у Барханова в туалете…
— Выходка с мелочью за такси, сообщение с требованием лишить тебя девственности… Мне продолжать?
— Не надо, — отворачиваюсь, потому что не могу выдержать его жесткий взгляд.
— Хочешь соответствовать — меняйся сама. Не шмотками, а внутри. Включи наконец свою голову и прекрати вести себя, словно маленькая девочка. А до этого времени говорить не о чем. Все будет так, как есть.
Меня крутит. От возмущения, и одновременно от стыда. Бесит, что он считает себя в праве отчитывать меня, но не могу отрицать, что сама виновата.
— Значит, я должна все переосмыслить и стать пай-девочкой?
— Слишком размытая цель. Начнем с малого. В следующий раз, если я скажу тебе, чтобы ты сидела и не высовывалась, ты так и поступишь. Поняла? Сядешь на свою бедовую задницу, сложишь лапки на коленях и будешь сидеть. Просто сидеть, запихав в самую глубокую дыру свои порывы и самодеятельность. Прогонишь из головы своих розовых пони и будешь думать!
— Я тебе собачка что ли? Чтобы сидеть и ждать? — мое возмущение все-таки пробивается наружу. Я пыталась быть вежливой, пыталась извиниться и загладить вину. Да, я не отрицаю своих ошибок. Накосячила. Но нельзя же так.