— Здарова, Тох, — приветствую младшего брата.
— Привет, — голос убитый.
— Случилось чего? — тут же напрягаюсь.
— Можно я приеду?
— Чего спрашиваешь-то? Ключи от моей квартиры у тебя есть. Мне сейчас еще по делам нужно, а потом я весь твой.
— Спасибо, братишка.
Сбрасывает. Черт! А я с Элей хотел ночь провести. Но Антона бросать в таком состоянии нельзя. Он — родная кровь. Надеюсь, Элина поймет и отпустит меня поговорить с братом.
Еду к ней, а по дороге заезжаю в небольшую столовую с национальной кухней и спрашиваю у них про компот из сухофруктов. Из чистых сушеных абрикосов нет, а вот из смеси фруктов и ягод у них часто бывает. Я иногда обедал здесь, поэтому сразу вспомнил.
Прошу налить в полуторалитровую пластиковую бутылку. Женщина в годах заботливо заворачивает мне его в полотенце.
— Вы же здесь бываете. Завезете, — улыбается она.
Закидываю теплый компот в машину и быстро добираюсь до своей красивой девочки.
— А что я тебе принес, — заглядываю в вип-палату.
Эля смотрит фильм по висящему на стене телевизору.
— Себя! — ерзает попкой по кровати.
— Все хорошо? — быстро целую ее в губки.
— Да. А что ты привез? — пытается заглянуть мне за спину как любопытный ребенок.
Ставлю на тумбочку бутылку компота, разворачиваю, наливаю ей в кружку и вкладываю в ладошки.
— М-м-м… — со стоном вдыхает аромат напитка. Делает пару маленьких глотков. — Вкусно. Где взял?
— Купил, — признаюсь. — Но это не магазинный. Сами готовят.
— Спасибо. Как дела?
Вкратце делюсь новостями сильно их фильтруя. Эля двигается. Устраиваюсь рядом с ней на кровати, она подползает близко-близко и тихонечко устраивает голову у меня на плече. Замирает.
— Ты дыши хоть через раз, — смеюсь и путаюсь пальцами в ее волосах. — Тебе можно, Эль. Обнимать меня, целовать, прижиматься. Все, что хочешь. Ты ведь моя девочка, а я твой мужчина.
— А вдруг ты сейчас не хочешь, чтобы я прикасалась? — задирает на меня голову, заглядывает в глаза. — Ты же устал. Это я тут целый день лежу. Как узнать? Спросить?
— Устал. А твое тепло мне легче делает. Меня отпускает. Я успокаиваюсь. А еще, — веду пальцем по ее губке, — оно пробуждает желание, но это нам с тобой пока нельзя, — целую ее в носик.
Эля замолкает на некоторое время. Лежит, устроив ладошку у меня на животе. Чувствую, что хочет задать еще вопрос, но воспитание, видимо, не позволяет. Я не тороплю. Хочу, чтобы училась открыто говорить все, что ее волнует. Она ведь у меня умная и смелая девочка. Сейчас справится с волнением и обязательно спросит.
Но она не спрашивает, а этот вопрос надо закрыть, и я говорю сам: