— Я успел, кстати, — усмехнулся Виктор — глядя на медноволосую, ему и самому стало немного весело.
— Мы можем делать всё, что захотим — это чрезвычайный судебный ордер по вопросам госбезопасности, действует сегодня на всей территории города, — помахала листом Екатерина. — Полная индульгенция.
— Но увлекаться мы не будем, всё-таки, и если получится, то решим вопросы без лишнего насилия, — заявила Стелла, явно машинально поправляя волосы. — Поехали уже!
«Ничего себе, гуманистка», — уж от кого, а от неё Виктор не ожидал этого услышать.
— Вперёд, — Валик бодро побежал за руль.
Поскольку впереди, в кабине минивэна, кто-то уже сидел, Виктор пропустил девушек в открытую дверь микроавтобуса и залез последним, захлопнув дверь и усевшись на ближайшее сидение. В задней части минивэна он увидел знакомую девушку, одетую в такую же униформу, как у всех.
«Иволгина, надо же», — он улыбнулся и приветственно махнул ей, она кивнула в ответ.
— Ехать нам минут тридцать, если без пробок, и подольше, если на развязках будут заторы — вы пока с парализаторами ознакомьтесь, выберите себе по душе модели, — повернулся к ним Валик. — Огнестрел постараемся не применять.
— Давай, братец — не томи, едем! — возбужденно хлопнула в ладони Стелла.
Виктор повернул голову к кабине и лобовому стеклу — водитель включил ритмичную музыку и двинулся, начав резко разворачиваться в сторону шоссе.
Интерлюдия — Ирина Маркова, утро 17 мая 2020 года, Москва.
Выйдя из ресторана «Никольский» после крайне неприятного разговора с отцом, расстроенная Ирина сжала в руках сумочку и критически посмотрела на своё отражение в огромном панорамном стекле.
«Военная форма мне идёт гораздо больше, как и мотоэкипировка», — хотя деловой костюм был дорогим и красивым, она не чувствовала себя комфортно в гражданской одежде. — «Блин, пойду прогуляюсь — сейчас мне надо остыть и успокоиться», — решила девушка — от обиды хотелось кричать и рыдать, но она сдерживала себя.
Медленным шагом идя в сторону огромного, помпезного здания Министерства общественной безопасности, расположенного на Лубянской площади, девушка прокручивала в голове разговор с отцом.
— Ты у меня в печенках сидишь, Ира, — говорил ей отец, медленно разрезая стейк — на его и так суровом лице было выражение колючей холодности. — Ты или помогаешь семье, или я отправлю тебя служить в Оймякон или Дербент, чтобы тебе жизнь малиной не казалась!
— Ты несправедлив ко мне, отец, — ответила девушка, ощущая накат обиды — сдерживая дрожь в руке, она отпила минеральную воду из бокала.