— Кто вы? — спокойно спросил рыцарь. Человек не вызывал у него чувства опасности.
— Я нищенствующий пилигрим, — ответил старец. И тут же поинтересовался:
— А вы кто, добрые люди?
— Я брат-рыцарь ордена храма, по заданию своего командира сопровождаю в монастырь сироту. Мы ищем пристанище для ночлега, — честно сказал Грегор.
Старик взглянул на Адельгейду внимательными серыми глазами и проговорил:
— Негоже тамплиеру разгуливать в компании с девочкой.
— А что же делать, если ее больше некому отвезти в монастырь? — произнес Грегор, как бы оправдываясь.
— Неисповедимы пути Господни, — сказал пилигрим. И добавил:
— Но, раз мы встретились на этом месте, то будем считать, что это провидение Господне свело нас здесь. Ведь ничего не происходит просто так. Любое событие земное имеет какую-то высшую причину. Разве не так?
— Наверное, — кивнул рыцарь, соглашаясь со странным стариканом.
— А раз так, то и наша встреча для чего-то нужна. Какой-то смысл в ней, определенно, имеется, — продолжал философствовать старик.
— И как же вас зовут, отец? — поинтересовался Григорий.
— Я монах, зовите меня просто брат Иннокентий, — представился пожилой человек.
— А я Грегор Рокбюрн, — представился рыцарь.
— Адельгейда фон Баренбергер, — сказала девочка.
— Ишь ты какая! Баронесса, значит? Гордыню я вижу в тебе, дитя мое, — беззлобно, но с укором произнес пилигрим.
Они вошли в помещение небольшого храма и обнаружили, что внутри двери выбиты и вынесена вся сколько-нибудь ценная утварь. Разграблена часовня была до такой степени, что не осталось ни то что распятия, а даже и алтаря, не говоря уже о подсвечниках, которые, наверняка, мародеры унесли первыми. Но, все же, внутри часовни еще можно было попробовать разместиться. Потому что в углу уцелели несколько деревянных лавок. А сама часовня вблизи оказалась не такой уж и маленькой, размером ближе даже к небольшой церквушке.
Григорий привязал лошадей к плетню, чудом уцелевшему от пожара. Со стороны входа ограда осталась, хоть и обгорела немного с внешнего края. Рыцарь достал из седельных сумок еду, которую организовал им капеллан на дорогу. Там оказалась вяленая конина, белый сыр, груши, яблоки и круглые хлебные лепешки, так что, пусть и скромная, но к ужину еда у них имелась. Григорий расстелил тряпицу и, накрыв на лавке, сделанной из неровных досок, импровизированный фуршет, пригласил старика разделить трапезу. Пилигрим не отказался, он уселся напротив и внимательно рассматривал молодого рыцаря и девочку, сидящую с ним рядом.
— Откуда вы, брат Иннокентий? — спросил Григорий.