Сперва непонятки с Ситниковым, затем Шафиров со своим сумасбродством, теперь еще и Семен с пофигизмом.
Я, понимаешь, в свой редкий выходной встаю ни свет ни заря, не смотря на душевный раздрай тащусь на службу, веду тут бестолковые беседы, а в это время мой так называемый помощник позволяет себя дрыхнуть!
Все это отразилось на моем лице. Мамонтов подобрался и выпятил вперед небритый подбородок. Вот только как-то оправдываться он не спешил, даже байку про незаведенный будильник не рассказал.
— Больше такого не повторится! — отрезал Мамонтов, давая понять, что объяснений я не услышу.
— Окей, — я сделал вид, что отступил, заподозрив Семена во всех грехах сразу. — Поехали тогда к потерпевшим по делу о пожаре. Надо кое-что уточнить.
Мне показалось, что Мамонтов облегченно выдохнул.
Приехали мы в старую часть города, где в мое время доживали свой век советские десятиэтажные панельки. Сейчас же узкие улицы микрорайона были застроены еще более старыми сооружениями — однотипными двухэтажными шлакоблочными домами. Возле одного из которых с почерневшим от огня фасадом мы остановились.
Предстояло опросить не только потерпевшую, чья квартира пострадала от огня, а сама она наглоталась дымом, но и вообще всех жителей дома, ведь согласно заключения эксперта поджигатель разлил горючую жидкость под лестницей, то есть было не понятно кого конкретно он хотел поджечь. И нам надо было проверить одну из версий, выяснить возможных злопыхателей проживающих тут семей.
В доме было двенадцать квартир, и процесс затянулся. Так что к машине мы спустились уже около девяти вечера, когда на улице царила темень, а моя папка распухала от протоколов допроса.
Как выяснилось, враги были практически у всех. На роль поджигателя кого только не предлагали. И повадившуюся занимать места для сушки белья соседку из дома напротив, которую гоняла вся женская часть дома, а та в ответ грозила им всяческими карами, и продавщицу из продуктового магазина, на которую недавно написала жалобу одна из жительниц дома, и работягу с завода, которого его бригадир, другой житель дома, лишил премии за брак, и соперницу, с которой за мужика конкурировала как раз проживающая в сгоревшей квартире женщина.
Из подозреваемых сегодня удалось допросить лишь посягающую на чужую территорию соседку. Женщина она оказалась скандальной и громогласной, но у нее было алиби — в ночь, когда был совершен поджог она сутки дежурила в районной больнице.
— Магазин, наверно, уже закрыт, — посмотрел я на часы. — Продавщицу тогда завтра допросим, и соперницу на любовном фронте тоже, а сейчас к работяге съездим. Он тут недалеко живет.